Читать «Похождения Вани Житного, или Волшебный мел» онлайн - страница 98

Ваня только глаза выпучил.

Но тут язык у Цмока стал совсем заплетаться, он вдруг заговорил по–лешачиному, и мальчик больше ни слова не мог разобрать. А Шишок уж давно храпел, уткнувшись носом в туесок с клюквой. Перкун взлетел на высокую сосну от греха подальше и тоже дрых.

Рожнак, нырнув в очередную братину и выхлебав початую жидкость до капельки, спал на дне, уютно свернувшись калачиком, колючий орден Славы подложив под голову. Муж подхватил Додолу, охранявшую отцовский сон снаружи сосуда, и утащил в тёмный лес. Пир кончился — лешаки разбредались по своим угодьям. Ваня, глаза которого неудержимо слипались, пошёл спать в заимку.

Глава 16. У Анфисы Гордеевны

Утром путники наконец распрощались с лешаками, которые, оказывается, прекрасно знали, где живёт Анфиса Гордеевна.

— Ах–ха–ха! Как не знать, — отвечал на вопрос Шишка раззевавшийся Цмок. — Обижаешь… Уж полесовых‑то мы всех знаем. Мало что заимки, сторожки да лесные балаганы у нас ах–ха–ха! простите! все наперечёт, а уж таких лесных старушек держим на особой примете. Анфиса Гордеевна! Как не знать!

Соснач качал головой:

— Ну всё — уедете вы, и Цмок сквозь землю провалится! А ведь осенью только пахнуло… Всего ничего побыл с нами, и опять дрыхнуть! Старость не радость!

Но Цмок прицыкнул на него, дескать, и не думает он проваливаться, ещё погреется на бабьем солнышке‑то… Он снял с себя волчий полушубок и, невзирая на протесты, отдал Шишку, шепнув потихоньку:

— Мне под землей‑то тепленько, а тебе ещё бродить и бродить по непогоде. Прав ведь Соснач, чегой‑то меня в сон клонит… А–ха–ха! А не хочешь сам носить — отдай вон хозяину свому.

Шишок полушубок взял. Ваня простился с лешаками, особо — с Березаем, которого попытался поднять, подхватив за подмышки, как в первый‑то раз, но чуть пупок не надорвал, — Березай заметно потяжелел с того разу. Тогда Ваня расцеловал лешачонка в обе щеки. Перкун, повторяя за Ваней, тюкнул клювом Березая по лицу, но тот только щёки потёр, попытался схватить петуха за лапы либо за крыло, но не успел, — Перкун‑то был наготове и вовремя отскочил. Додола, которая опять уже приняла оглоблинские размеры, наклонилась, расцеловала Ваню и сунула ему на память Березайкину игрушку — сосновую ветку, с шишками.

В провожатые им дали Ярчука, а шофёром ехал Рожнак, он отстегнул свой орден, отдал на хранение зятю, и не успел никто глазом моргнуть, как мужичок уменьшился до размеров мизинца, забрался по волчьему шерстистому боку до уха серого и влез туда, ровно в кабину. Шишок заскочил на Ярчука, следом с опаской и оглядкой на спину волка взлетел петух, — серый с досады только зубами щёлкнул, — а последним уселся Ваня. Ярчуку мало удовольствия доставило поручение лешаков: вся шерсть у него стала дыбом, он то и дело ощеривал клыки, но, когда Додола подошла к нему и что‑то шепнула в порожнее ухо, и серый присмирел. Незваные гости ещё раз распрощались с хозяевами — и волк с седоками помчался вперёд. Ваня оглянулся: опушка, на которой осталась семья лешаков, скрылась за деревьями. Волчий хвост все следы замёл. Лес позади, лес впереди, и кругом один только лес.