Читать «Похождения Вани Житного, или Волшебный мел» онлайн - страница 185
Вероника Юрьевна Кунгурцева
— Конечно, Алёнушка! — сказал мальчик. И лицо её просияло.
— Ты навка, навка, навка! — закричал Соловейко. — У тебя нет имени.
— У тебя же есть…
— Разве это имя? Это — так, кликуха, между собой… Имя…
— Ваша очередь загадывать, — нетерпеливо просипел Перкун. — Не пойму, чего вы завелись… Сколько на свете птиц, а редко у какой есть имя — и ничего… Никто не печалится. Навка, Алёнушка — какая разница. Давай загадку загадывай, Алёнушка…
Девушка, услышав имя, опять расцвела. И показалось Ване, что кого‑то она ему напоминает… Может, ту Алёнушку, из сказки, вытканную на бабушкином коврике?..
— Хорошо, — сказала Алёнка, улыбаясь. — Сестра к брату в гости идёт, а он от сестры пятится.
Шишок думал, что это луна и солнце, но Ване казалось, что про солнце второй раз не будут загадывать. Соловейко, который кружил за спиной, очень мешал думать: он похлопывал Лыску по холке, что‑то нашёптывал ей на ухо, тёрся лбом о гриву. Но удавка‑то по–прежнему была в его руках.
Петух сказал:
— День к ночи клонится, как бы нам тут не застрять. Быстрее надо отгадывать… А загадывать посложнее…
И Ваня закивал:
— Да, день и ночь. Это и есть отгадка. День — брат, а ночь — сестра.
Алёнушка улыбнулась:
— Правильно, Иванушка! Твоя очередь!
Ваня почесал в голове, сглотнул слюну и проговорил:
— Режут меня, вяжут меня, бьют нещадно, колесуют — пройду огонь и воду, и конец мой— нож и зубы.
Соловейко заливисто захохотал и, щёлкнув себя верёвкой по ладони, так что кровь появилась, поднял ладонь — и показал Ване:
— Отгадка — ты, Ваня Житный… Это тебя режут, тебя вяжут, бьют и колесуют, пройдешь всё — огонь и воду, и попадёшь смерти в зубы…
— Он шутит! — крикнул Большак. — Это не отгадка. — И бросил в огонь мокрые сучья, так что дым повалил, да прямо сюда, к ним — и Ваня закашлялся. Навяки за дымом и пламенем стали совещаться. А он сжимал в кармане кусок не съеденного вчера в поезде хлебушка, даже слюнки потекли, хотел откусить — и передумал. Тут Большак повернулся к ним и сказал победоносно:
— Это хлеб!
— Да, хлеб, — кивнул Ваня, встал и протянул горбушку Алёнушке: — Хочешь?
Ноздри её расширились, она нащупала хлеб в его руке, цапнула и с дрожью в голосе произнесла:
— Настоящий?
— Ну да, — удивился Ваня.
Алёнушка поднесла кусок к ноздрям и долго нюхала, потом полизала горбушку и вдруг целиком стала заталкивать в рот.
— Подавишься! — испугался Ваня. — Откусывай вначале, а после жуй! Ты что — хлеба никогда не едала? — И, увидев, как загорелись глаза братьев, как неотрывно они смотрят на кусок — вот бедняги, — сказал: — У меня ещё есть. — И, достав из другого кармана раскрошившиеся куски и три кусочка рафинада в налипших хлебных крошках, сунул братьям и сестре: — Угощайтесь.
Большак мотал головой, а рука его сама тянулась к хлебу. Соловейко же схватил кусок и, отвернувшись, заплакал. Он нюхал его — втягивал хлебный дух, нюхал — и вдыхал, никак не мог надышаться.
Девушка закашлялась и выперхнула хлеб, кусок полетел в костёр, но Соловейко живо выдернул его оттуда.