Читать «Чоновцы на Осколе» онлайн - страница 24

— Мы на одну минутку. Будем вести себя тише воды, ниже травы, — заверил сестру Василий, открывая в палату дверь.

В просторной, залитой солнечным светом комнате стояли шесть коек. На четырех из них лежали больные.

Афоня Горобцов лежал на койке у окна, против входной двери. Забинтованная по колено нога его покоилась поверх одеяла на подложенной подушке. Афоня сразу узнал Василия и встретил его как старого знакомого счастливой мальчишеской улыбкой.

— Здравствуй, воин, — полушепотом приветствовал его Василий.

— Какой я воин? — принимая слова Василия как насмешку, с горькой обидой в голосе тихо произнес Афоня. — Боюсь, что теперь мне армии никогда не увидеть. Вдруг хромым отсюда выйду?

— Ты поменьше о ноге думай. У меня не такая рана была. Два ребра перебиты, из левого легкого доктор щипцами осколок вытянул, и то зажило. Одна метина на теле осталась. Важно кость крепкую, рабочую иметь, — ободряюще говорил Василий, — все можно выдюжить, ни пуля, ни снаряд не возьмут.

— Вот, паренек, мать наша прислала тебе за спасение моего брата гостинчика. Поправляйся, дружить с тобой будем, — сказал важно Женька, положив на тумбочку сверток и выкладывая из карманов захваченные по собственной инициативе коржики. — Еще чего будет нужно, скажи.

— Спасибо, — с растерянной улыбкой поблагодарил Афоня. — Ко мне комсомольцы тут приходили, обещали штаны и рубашку принести. Моя одежда вся в крови, и штаны пополам доктор распорол. Скажите им, чтобы не забыли, а то не в чем будет из больницы выйти. Книжка если найдется интересная, принесите...

— Все сделаем. И книг принесем. Про Робинзона Крузо читал? — спросил Женька.

— Читал. И про детей капитана Гранта, и про таинственный остров, и про всадника без головы... Когда в школе учился, читал. Мне бы рассказы и повести Гоголя. Они смешные и страшные. Я бы тут всем вслух почитал.

— Приволоку тебе и Гоголя. У нашего председателя ревкома все шкафы книгами забиты. На днях был у него по делу. Ну и книгами поинтересовался. А он спрашивает: «Любишь читать?» — «Люблю!» — говорю. Он мне и предложил: «Приходи, бери любую, Владимир Ильич Ленин комсомольцам больше читать советует». Ну, я пообещал заходить! — прихвастнул Женька.

Пока мальчики говорили о книгах, Василий осмотрел палату.

На соседней с Афоней койке лежал бородатый дядька. Голову его и левую сторону лица закрывал толстый слой ваты и бинтов. За ним, на другой койке, сидел интеллигентного вида молодой человек в пенсне с наголо обритой головой. Сквозь расстегнутый ворот больничной рубахи видна забинтованная грудь. Судя по всему, это были работники комбедов или сельсоветов, пострадавшие в борьбе за укрепление советской власти на селе.

В углу, у самой стены, оглушая палату храпом и свистом, лежал рыжеволосый парень лет двадцати двух. Большой рот его был полуоткрыт, широкие ноздри похожего на грушу носа раздувались, как у норовистого коня. Это, видимо, и был тот странный беспокойный больной, о котором говорила Маруся Ткаченко.