Читать «Записки «лесника»» онлайн - страница 70
Андрей Меркин
Серое и угрюмое здание полиции.
Всё, как говорил Малой – народу больше, чем людей.
Пишут какие-то списки, кругом русская речь. Скоро откроется дверь и начнётся приём еврейских эмигрантов.
Выходит переводчица, и я объясняю:
– Это моя жена с грудным ребёнком.
– А вот это родная сестра, тоже с двумя маленькими детьми.
– Мы не можем стоять в очереди, никак не можем! – дети плачут и хотят есть…
Народ напирает со всех сторон.
– Вас тут не стояло!
– Да пошёл ты на хуй!
Отталкиваю какого-то детину с многочисленными родственниками и буквально вваливаюсь в кабинет.
Тут же, втаскиваю, через толпу жену Малого с грудным ребёнком на груди.
Он начинает истерично плакать, рядом уже подруга с малышами…
Хотел ещё и все чемоданы втащить, но переводчица так страшно взглянула на меня, что весь багаж пришлось оставить за дверью.
Немец-полицейский, который ведал приёмом, спрашивает у переводчицы.
– Почему они без очереди?
– Порядок должен быть везде!
– Так я вам о них говорила – это целая семья с маленькими детьми…
– Ну, хорошо, давайте ваши паспорта и свидетельства о рождении.
Нам выдают бумаги, на которых написано – «Бездомные еврейские беженцы». Направляются для расселения и проживания в лагерь беженцев «Эркнер».
Берём такси, на этот раз минибус, и едем на самую окраину города.
Мрачный лагерь для беженцев и переселенцев встречает нас неласково.
Толпа людей стоит у входа в кабинет начальницы лагеря, она никого не принимает и кричит:
– Мест нет!!!
Внешность у неё – типичная эсэсовка из зондеркоманды.
Тогда я хватаю в охапку все чемоданы и начинаю их методично заносить в кабинет, а другой рукой рассаживаю детишек прямо на стульях, возле стола с документами.
Жена Малого и её подруга просто в истерике, они плачут навзрыд – понимая, что ночевать придётся на улице, под открытым небом.
Ага. Сейчас.
Эсэсовка выносит чемоданы вон, орёт и угрожает.
Я тоже начинаю орать.
Заношу чемоданы обратно и попутно объясняю:
– Жить и ночевать мы все будем у вас в кабинете!
– До тех самых пор, пока вы не дадите нам комнату для жилья и ночлега.
– Тем более у нас есть направление, там всё написано…
Сука из зондеркоманды хочет изорвать направления, но я изловчаюсь и хватаю её за руку.
Мне кажется, что она хорошо понимает по-русски – не ошибся я, ох, не ошибся…
Зрачки мои расширяются, и я шиплю начальнице в ухо, как змея:
– Если ты сейчас же не дашь нам комнату, то я загрызу тебя прямо на месте… и пускай меня судят по всей строгости немецкого закона.
Лицо эсэсовки перекашивает злобная гримаса, но результат достигнут.
Она звонит куда-то по телефону – приходит полупьяный немец, то ли он тоже живёт в лагере, то ли работает у неё – хуй его знает…
Вместе с ним и чемоданами в охапку идём в большое и серое здание, поднимаемся на шестой этаж.
Меня расселяют в большую комнату на десять человек, а девчонкам дают отдельную квартиру – на другом этаже. Есть даже небольшая кухня.
Немец уходит, пошатываясь, и говорит… на ломаном русском.
– Завтра надо оформить все документы в кабинете начальницы.
На часах уже полпервого ночи, ноги почти не держат. Девчонки ревут – то ли от радости, то ли от счастья.