Читать «Клубок Сварога. Олег Черниговский» онлайн - страница 271

- Где есть любовь, там нет разума, - проворчал Всеволод Ярославич, все выслушав.

- Именно в любви счастье женщины, - возразила Ода.

Всеволод Ярославич хотел сказать что-то ещё, но натужно закашлялся. Прибежавшие лекари под руки увели старого князя в опочивальню, чтобы напоить лечебными снадобьями и уложить в постель.

С Одой остался воевода Коснячко, хоть и поседевший, но не согбенный годами как Всеволод Ярославич.

- Что в Польше-то творится? - спросил Коснячко, знавший, что немецкое посольство пробиралось на Русь через Краков.

- Польским воеводам удалось разбить поморян, - ответила Ода. - Хотя война ещё продолжается и неизвестно, что будет дальше. Владислав Герман сильно болен, у него распухли ноги и он не может ходить. Все дела решает воевода Сецех, назначенный опекуном малолетнего сына Германа.

- Наш тоже совсем плох, - Коснячко понизил голос, кивнув на дверь, куда лекари увели великого князя, - хвори одолевают. То бывает светел разумом, то начисто все забывает. Я так мыслю, - Коснячко приблизился к Оде, перейдя на шёпот, - кто-то из лекарей нарочно опаивает его каким-то дурманом. Не иначе, козни Святополка.

Живя в Киеве и часто бывая в великокняжеском дворце, Ода увидела царящую там обстановку. В окружении Всеволода Ярославича появилось много новых людей, в основном молодых, обуянных честолюбивым желанием влиять на великого князя больше остальных. Каждый на новых советников старался втереться в доверие, беззастенчиво потакая Всеволоду Ярославичу в его слабостях.

С возрастом сильно изменился и сам великий князь. У него теперь не было прежнего желания вникать во все дела и заботы, вести переписку с иноземными государями, выслушивать судебные тяжбы и проверять боеспособность старшей дружины. Ныне одолеваемый недугами Всеволод Ярославич гораздо больше времени проводил на ложе. Даже когда он не спал, его старались не беспокоить понапрасну. У Всеволода Ярославича вошло в привычку уединяться с молодыми наложницами не только в ночное время суток, но и днём. Бояре и купцы, желая разрешить какую-нибудь тяжбу, приводили во дворец красивых рабынь, зная, что женские прелести способны пробудить во Всеволоде Ярославиче особое сочувствие к просителю.

Хуже всего было то, что приближенные великого князя постоянно затевали склоки друг с другом, отстаивая интересы людей, стоящих за их спиной. Нити из дворцовой кутерьмы тянулись к имовитому киевскому боярству, которое все больше входило в силу. Под шумок негодяи всех мастей растаскивали сокровища из великокняжеской казны, спекулировали на продаже соли и пушнины, обирали до нитки зависимых смердов и городской ремесленный люд. Жалобы народа на произвол тиунов и подъездных как правило не доходили до великого князя, который все больше превращался в куклу на троне.

Из прежних советников остался лишь Коснячко. Остальные либо погибли в сражениях, либо состарились и умерли, либо ушли на покой.

Видели все это и сыновья Всеволода Ярославича. Младший Ростислав, княживший в Переяславле, откровенно презирал отца, насмехаясь над его похотливостью и старческим слабоумием. Подстрекаемый своей матерью, Ростислав намеренно не выполнял повеления, идущие к нему из Киева, желая показать местным боярам и своей дружине: великий князь для него ничего не значит. Старший сын Владимир, княживший в Чернигове, редко бывал в Киеве, ибо был постоянно занят отражением какой-нибудь опасности: он то воевал с половцами, то с Всеславом, то с Ростиславичами…