Читать «Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл.» онлайн - страница 37
Михаил Игоревич Казовский
У Ивана от гнева побелели глазные радужки:
- Предаёшь? Сбегаешь?
- Называй как знаешь. Я надеялся долго. Но теперь, когда Долгорукий не пойдёт на свата и зятя, не видать нам Звенигорода и Галича как своих ушей. Так чего терять?
- Есть ещё надежда! - закричал Берладник неожиданно звонко.
- Где, какая? - усомнился вельможа грустно.
- Изяслав.
Оба замолчали, вперившись глазами друг в друга.
- Изяслав? - наконец повторил Прокудьич. - Но каким боком - Изяслав? Он тебя не любит и в союзники брать не станет.
- Он меня не любит, конечно, - согласился приятель, - но намного больше ненавидит Владимирку с Долгоруким. Если Изяслав мне поможет разделаться с первым, я ему помогу разделаться со вторым и усесться в Киеве.
Думая о сказанном, галицкий боярин спросил:
- Разве это не грех - задружиться с Гюргеем, принимать от него почести и блага, а потом оказаться в стане его врага?
- Может быть, и грех, - согласился Иван. - Но нельзя жить и не грешить! Мы грешим уже своим появлением на свет. Тем, что дышим, забирая у других воздух, и едим, и пьём, обделяя ближних, женимся на чужих невестах, вызывая зависть… Рыба ищет, где глубже, человек - где ему сподручней… Мне теперь сподручней у Изяслава. Он подался во Владимир-Волынский, к собственному сыну. Я поеду туда же. Ты со мною, Олексе? - И Берладник, взяв его за лоб, запрокинул голову товарища, заглянул в глаза: - Или нашей дружбе конец?
Собеседник не выдержал тяжёлого взгляда, смежил веки и проговорил:
- Я не верю больше в твою удачу. И как другу даю совет: вспомни о словах Чарга. Возвращение наше на Русь ничего хорошего не дало. Надо образумиться. Всё вернуть на круги своя. Мне - обратно в Галич, к детям и жене. А тебе - в Берлад. Больше нет спасения.
Оттолкнув соратника от себя, Ростиславич сказал с презрением:
- Ах ты смерд, холоп! Покидаешь меня в трудную минуту. Столько вместе перенесли, столько пережили… И, выходит, напрасно? - Он шагнул к окну, посмотрел наружу. - Что ж, ступай, катись! Прыгай на жену, сделай ей шестого ребёнка. Но учти одно: ни одна супруга не заменит тебе друга, побратима, наперсника. Ни один из твоих наследников не пожертвует жизнью ради тебя, как я. Помни это, Олексе. Помни, помни, что не я, а ты ушёл первый. И не забывай до последнего вздоха. Всё, прощай!
Галичанин встал. Посмотрел в спину приятеля, отвернувшегося к окну, сделал шаг вперёд - видимо, желая обнять, но махнул рукой, отвернулся сам и уже от двери бросил через плечо:
- Что ж, прости и ты, коли пожелаешь…
2
Городок Владимир-Волынский был намного беднее Галича. И сама Волынь, примыкая с юга к Пинским болотам, средь дорогобужских и луцких лесов, не имела таких угодий и пастбищ, виноградников и садов. Но, с другой стороны, находясь посреди пути между Киевом и Польшей, занималась торговлей и играла не последнюю роль в жизни Западной Руси. А волынский князь Мстислав Изяславич обладал не меньшим влиянием, чем его, допустим, черниговская или новгородская родня.
Изяслав, изгнанный из Киева, убежал к сыну во Владимир-Волынский.