Читать «Ослепительный нож» онлайн - страница 306

- Плохо, всё плохо, - пришёптывала боярышня.

Размышляла о совершённой ошибке. Лучше бы воротиться в Москву с Ядрейкой. Уж как улещал конюший Ульяны Михайловны исполнить слово, данное свойственнице! Смущённым был лик атамана Взметня. Свои не откликнулись в приволжских лесах на разбойный посвист. Беззащитным двигался княгинин возок от Ростова до Ярославля, от Ярославля до Костромы и далее, к Галичу. Бог миловал от погони, а от засады шишей бывший атаман ведал способы уйти с миром. И вот Евфимия не пустилась в обратный путь. Софья пред ней расплакалась: «Не покидай меня, ясынька! Нет со мной человека, ближе тебя!» Как было ни остаться? Свойственницу надеялась умолить о прощении. Повздыхал Ядрейко: «Судьба нам с тобой, Ефимья Ивановна, чуть что - разлучаться!» И укатил восвояси. Сиди теперь в памятной боковуше, где Дмитрий-любимик не приголубит, Раина - «чесотка да таперичи» - не извлечёт из беды. Уступчивость уговорам всегда бывает добра. Зато зло раскаяние! Нос челядинки сунулся в дверь:

- Государыня кличет. Государь прибыл из похода! Софья своего «Митеньку» ждала ежедень, еженощь.

Наконец пожаловал! Опять примется аркаться с Евфимией! Стрелы будут метать друг в дружку. Поводов выше меры. И всё ж боярышню радовал приезд князя. Теперь Софья не станет её удерживать.

В столовой палате, едва Всеволожа вошла, Шемяка рухнул пред нею ниц… Отступила от неожиданности.

- Фишечка, отжени обиды! Сына сберегла от мук! Жену - от узилища! Нечем отплатить, токмо покаянием. Каюсь: винил тебя в смерти брата Дмитрия. Каюсь: желал тебе тесноты и доиска. Каюсь: опекуны твои всуе лишены жизни. Знаю виновника смерти батюшки…

- Знаешь? - прищурилась Всеволожа. - Кто?

- Головник - поводатарь медвежий, Кузька Кувыря! - объявил Дмитрий Юрьич.

Всеволожа вскинула голову. Гнев отверзал уста назвать заказчика смерти, не исполнителя.

Она стояла лицом ко входу в палату. Между нею и дверью поднимался с колен Шемяка. В двери возник боярин Иван. Не мог он не слышать последних слов. Лик его побелел. Евфимия сомкнула уста. Многожды каялась после. В сей же миг решила по-доброму: мёртвых не воротить. Пусть потерявший дочь не теряет жизни.

Котов опустился на лавку с краю. Боярышня сказала Шемяке:

- Положим давнему дерть. Расскажи про недавнее.

- Углич пал, - сгорбился князь, уперев руки в стол. - Допрежь пришла весть: Москва занята, из Твери к Василиусу идёт Борис, из Литвы - Боровский, подкреплённый татарами. Пришлось отступить без боя. Мыслил остаться в Угличе. Он не пал бы, кабы не пушки. Их подослал Тверской. Окрепы не устояли пред ядрами. Но Ваське Боровскому со товарищи одоление далось нелегко. Принесли мне тело их воеводы Юрия Драницы, выходца из Литвы…

- Юшка! - вскрикнула Всеволожа.

- Он тебе ведом? - спросил Шемяка. Она склонила чело:

- Зело храбр.

- Храбрым подруга - смерть! - подал голос Котов.

- Поведай далее о своих мытарствах, - просила Софья.

- Бежал в Чухлому с Можайским, - перевёл дух Шемяка. - Взял там вязню Витовтовну, отвёз в Каргополь. Старуху допрежь измучила теснота. Потом нас мучили её хвори. Слепец отправил Кутузова со словами: «Брат Дмитрий! Какая тебе честь держать в неволе мать мою, твою тётку? Ищи иной мести, буде хочешь. Я уже на столе!» Ишь, как запел углический сиделец!