Читать «Ослепительный нож» онлайн - страница 267

- Ах, сыне, сыне! - останавливал бурю владыка.

- Князь Ряполовский узнал доподлинно, - ответила Шемяке Евфимия. - Станешь запираться?

Юрьич отскочил, уставился в оконце цветной слюды.

- Не запираюсь… Надобно время… Не вдруг такое свершается… Сегодня - милостивец, завтра локти кусай!

Евфимия презрительно отвернулась:

- Милостивец! Князь не сдержался:

- Дозволь, владыка, велеть ей выйти? Иона сказал сурово:

- Сделал ты неправду, а меня ввёл в грех и срам. Ты обещал и князя великого выпустить, а вместо того и детей его с ним посадил. Ты мне дал честное слово, и бояре меня послушали, а теперь я остаюсь пред ними лжецом. Выпусти несчастных, сними грех со своей души и с моей! Что тебе могут сделать слепой да малые дети? Если боишься, укрепи его ещё крестом честным…

Тут вошёл Иван Андреич Можайский. Благословился у владыки, не заприметил Евфимии, сообщил Шемяке:

- Брат, Ряполовские убежали!

- Лихое продолжение смуты! - добавила Всеволожа.

Иван Андреич вытаращил на неё глаза.

- Враг с ними, с Ряполовскими! - процедил Шемяка.

- Отпусти слепого, - приказал святитель. - Богом взываю, как твой молитвенник!

Можайский, не мешкая, сообразил суть речей и встрял:

- Не сверши оплошины! Вспомни про отца и Коломну…

Дмитрий в замешательстве метался очьми от Ивана к владыке, от владыки к боярышне.

И тут Всеволожу будто толкнул нечистый. Впервые в жизни она, не обдумав, высказалась:

- У Волока Дамского Ряполовских ждут Стрига-Оболенский, Сорокоумовы, Филимонов, Драница с Русалкой, Руном и иными детьми боярскими. Двинут соединённые силы к Угличу. Устоишь ли в Москве перед ослеплённым её государем?

Можайский при сих словах побледнел. Владыка кашлянул, прикрыв рот. Шемяка не взбеленился, как подменённый, не затопал, не закричал, промолвил раздумчиво:

- Нет, не устою. Мыслил, в Литву потомки Большого Гнезда бежали, тогда бы враг с ними. Тут же расклад иной. Выдь из Крестовой, Фишка, ты сослужила службу. Тебя же, владыка святый, прошу: соберись. Завтра с утра всем двором с духовенством и с твоим святительством во главе отбываем к Угличу. Нынче отправлю наперёд Котова, дабы освободил слепого. Утвердимся с ним в мире и целовании крестном, отпразднуем конец смуты. Пожалую его по достою уделом добрым. Благослови меня, отче, молитвенник мой! - припал он к руке владыки. - А ты, брат Иван, останься на время малое…

Евфимия вышла первой. Следом за ней епископ. Сошли с Красного крыльца. Владыка благословил её у кареты:

- Прости тебе Бог неосмотрительные глаголы! Боярышня стала красной.

- Каюсь. Сорвалось с языка.

- Выдав друзей, ты подвигла их супротивника на благое дело, - успокоил преосвященный павшую духом. - Слепец будет освобождён!

- Защитники же его пойманы и окованы, - досказала Евфимия.

Карета уехала на митрополичий двор.

Всеволожа пошла к Фроловским вратам.

Встречь двигались колымаги, кареты и вершники. К тынам жались обдаваемые грязью прохожие. Она прикрывалась понкой. В невёдрие - грязь, в вёдро - пыль, не скажешь, что лучше. До чего тесен, необихожен Кремль!