Читать «Восход Черной Звезды. Эра осторожности» онлайн - страница 15

— Зачем изучал ты китайский и астрофизику вместо какой-нибудь полезной для коллектива науки, например, почвоведения или бухгалтерского учета?

— Ты проявил тщеславие, Кастор, непростительную гордыню! Ты позабыл, где твое место!

— Ты дерзко разговаривал с инспектором народной полиции! Это наглость, Кастор!

— Ты подумал о том, что может случиться с деревней, если мы превысим уровень рождаемости? Хочешь, чтобы нас стерилизовали, как африканцев?

— Если бы ты был верным членом коллектива, если бы тебя волновала судьба коммуны, ты не просил бы о переводе в обсерваторию!

— Гордыня, Кастор! Гордыня и тщеславие! Учись быть скромнее!

И так постоянно — Кастор такой, Кастор сякой. А как насчет Марии, из-за которой и возникли все неприятности? Кастор, крепко сжав зубы, пылающим взором окинул полукруг гневно обвиняющих его товарищей. Ведь именно Мария решила, что если случилась беременность, то пусть ребенок родится. Кастор всего-навсего согласился с ней, не более. Разве он виноват, что прошло полгода их семейной жизни, и все равно, каждый вечер он жаждет ее тела? Как поступить? Ответить на обвинения? Свалить вину на Марию? Предаться самокритике и последовать примеру Толстой Роды? На это он не пойдет, гордость не позволит. Да, у него есть собственная гордость, он самолюбив, может быть, дерзок, но в любой случае, он будет сидеть сцепив зубы, и пусть говорят, все что им придет в голову. Ему захотелось дотронуться до Марии. Жаль, что стулья поставили на некотором расстоянии друг от друга. Ему так хотелось взять руку Марии в свою, успокоить ее — или себя, что ближе к истине. Мария, похоже, в утешениях не нуждалась. Сложив руки на коленях, она сидела тихонько и взгляд ее был безмятежен.

Наконец помощник руководительницы звонко хлопнул в ладоши, — ему нужен был микрофон, и автоматическая поисковая система развернула микрофон в его сторону. Он сказал:

— Говори же, Кастор! Что ответишь ты на справедливый гнев твоих товарищей?

Кастор скрипнул зубами, потом сказал сердито:

— Я был неправ. Я не выполнил своих обязанностей перед народом.

— И все? — не отпускал его помощник. Кастор молчал: не в силах был заставить себя говорить. — И что еще? — продолжал безжалостно помощник. — Как насчет беременности? Разве это не твоя вина? Какие шаги ты намерен предпринять?

Кастор, взбешенный, открыл рот, хотя сам не знал, что сейчас скажет. Но ничего не успел произнести. Мария хлопнула в ладоши, привлекая внимание микрофона, и спокойно, внятно, сказала:

— Кастору об этом сказать нечего.

Помощник изумленно уставился на нее, позабыв закрыть рот. Несколько секунд он так и стоял с отвисшей челюстью, потом пришел в себя и пробормотал:

— Что? Что ты сказала?

— Я сказала, что решение принимал не он. Я развожусь с Кастором. Я подала заявление на развод, и решение вступит в силу в течение двадцати четырех часов, если Кастор не опротестует его.

— Протестую! — прохрипел Кастор, к которому вернулся дар речи.

— Не нужно, — спокойно сказала она, повернувшись к нему лицом. — Не стоит, потому что я никогда не соглашусь на аборт. И еще. Я подала заявление о переводе. Я добровольно уезжаю в зерновой коллектив, в прерии. Они освобождены от норм рождаемости. Меня приняли.