Читать «Решальщики. Движуха» онлайн - страница 157

— Ни фигасе ты выдал!.. Погоди, а как бы ты предложил с ним поступить? Как бы персонально ты, Купчина, взялся его колоть? Методом увещеваний, зачитывания Псалтыря и взывания к ошмёткам совести, так, что ли? — отчего-то заволновался/завелся Дмитрий. — Вот только у нас нет на это времени. Равно как прокурорских «корочек».

— Не знаю. Но всё равно… как-то… как-то пакостно на душе. Словно бы я Бажанову и таким как он — если и не уподобился, но где-то очень близко, почти по грани прошел.

Петрухин неожиданно посерьезнел.

Раскурил сигарету. Помолчал.

А потом ответил:

— Есть такое дело, дружище. А, думаешь, почему так?

— И почему же?

— Знаешь, чем хороший человек отличается от плохого? Тем, что в светлом человеке минимум 51 процент доброго, а в темном — 51 процент дурного. И вот эта бизнес-конструкция «50 % + 1 акция» и решает, кто мы такие. Вот такой, друг мой, не самый веселый расклад… О! — вспомнилось вдруг Петрухину. — Совсем забыл! Мне же Шалимыч звонил.

— Вот и с Генкой неудобно получилось.

— «Да подождите вы, святой отец!» — теряя терпение, скривился Дмитрий. — Короче: наш терзаемый угрызениями совести майор дозвонился до приемного покоя Николаевской больницы. Жив, оказывается, курилка-Кирилка. Ранения очень серьезные, но живучий гаденыш оказался. Так что Геша сейчас весь при счастье.

— Здесь я его очень хорошо понимаю, — согласился Купцов. — Кстати, вот и в ситуации с Гордеевым тоже…

— Что «тоже»?

— Я не стал пока задавать Брюнету этот вопрос. Но, судя по его рассказу, у них с Владом имелась возможность свинтить Алиханова, не доводя дело до стрельбы. Однако Виктор, похоже, предпочел, чтобы тот сперва завалил Кирилла.

— Очень может быть, — подтвердил Петрухин. — И, скорее всего, так оно и было. Но в данном случае это выбор самого Брюнета. И кто мы такие, чтобы его осуждать за это? То — полномочия, не побоюсь этого слова, Господа Бога. Ежели, конечно, таковой в самом деле существует… А вообще, господин Купцов, довольно странно слышать именно от вас такие речи.

— Это почему?

— А потому, что Гордей, если ты вдруг подзабыл, нанес тяжкие физические увечья твоей возлюбленной. Так, на минуточку. А вполне мог и вовсе лишить жизни. И до кучи оставить ребенка сиротой… Разве в данном конкретном случае тебя не переполняет чувство справедливой мести?

— Не знаю, Димка. Не знаю…

— Та-ак. Всё, хорош! — Петрухин решительно поднялся. — Сейчас мы закажем еще один пузырек, а лучше — сразу два и наконец-то по-человечески поедим и выпьем. И перестанем забивать себе головы всякой хренью. Ибо с таким, как у тебя сейчас, настроем мы, брат, далеко не уедем.

— Кабы ты знал, Дима, как мне порою нестерпимо хочется, — пробормотал Купцов.

— Чего хочется?

— Именно что — УЕХАТЬ. От всего этого… И… Именно что — ДАЛЕКО…

Санкт-Петербург, 4 октября, вт.

Помещение в пятнадцать «квадратов» с небольшим холлом, душевой кабиной, ковровым напольным покрытием и гигантской плазмой на стене менее всего походило на больничную палату. Скорее — на одноместный полулюксовый номер в трехзвездном отеле.