Читать «Хоккей. Родоначальники и новички» онлайн - страница 246

При знакомстве Анатолий Владимирович предупредил:

– Борис, есть у тебя задатки. Особенно – характер. Но до настоящего мастера тебе еще расти и расти. Придется много работать. Ты готов к этому?

– Готов. Работы не боюсь.

– Настраивайся думать только о хоккее и спать на клюшках…

В двадцать два года меня призвали в армию.

Однако то, с чем я столкнулся, повергло поначалу в шок. Первый для меня предсезонный сбор проходил в Кудепсте. Весь день был расписан: 7.00–8.00, зарядка; 10.00–11.30, тренировка; 17.00–19.00, тренировка; 20.00–21.00, занятие для тех, кто недостаточно добросовестно выполнял задания в течение дня. Я на это последнее занятие не попадал, справлялся, выкладываясь как никогда до этого. Через несколько дней я к вечеру еле ноги передвигал, а ночью начали чертики сниться. Не выдержал и подошел к Кулагину, многолетнему помощнику Тарасова:

– Борис Павлович, отправьте меня отсюда. Хоть в хабаровский СКА, хоть в какой другой армейский клуб. Все – больше не могу выносить эти тренировки.

– Выживешь – будешь играть в ЦСКА, а сломаешься – мы так и так отправим тебя в спортивный клуб какого-нибудь военного округа.

И мне пришлось выжить.

Тарасов бывал жестким, резким. Игроки побаивались его и поэтому чаще обращались по каким-то текущим вопросам к Кулагину. Ослушаться старшего тренера и тем более вступить с ним в спор или пойти на конфликт – такое казалось немыслимым. Во время турне ЦСКА по Японии я невольно вступил с Анатолием Владимировичем в перепалку. Местные сотрудники принесли в раздевалку второе ведро с изолентой и пластырем для обмотки клюшек; бывалые цээсковцы до этого уже все разобрали и я первым среди тех, кому ничего не досталось, попросил ленту. На что Тарасов сказал:

– Молодой человек, это что у вас – профсоюзные штучки?!

На это я возразил:

– А если бы офицер на моем месте попросил бы, о какой штучке вы тогда бы говорили?..

В голове промелькнуло: «Что же я наделал-то? На конфликт с Тарасовым нарвался…». Обошлось. Но Кулагин ему объяснил, как было дело, и конфликт был исчерпан.

Анатолий Владимирович не был диктатором, как некоторые предпочитают преподносить. Ценил классных игроков. Прислушивался к ним, не подавая виду. В разгаре матча, если кто-нибудь высказывал свое мнение, сразу не признавал его правоту, однако обязательно учитывал это в дальнейшей работе. Владимир Петров, известный спорщик, часто вступал с ним в полемику и по тренировочному процессу, и при обсуждении минувшего матча, создавая старшему тренеру дополнительные хлопоты. Тарасов признался: «Я терплю Петрова, потому что он стабильно показывает высокий уровень игры».

Мэтр был неподражаем на всех участках тренерской работы.

Будни для него были праздником, потому что придавал колоссальное значение занятиям, учебе, непрерывному и вдумчивому совершенствованию различных игровых навыков. А еще потому, что обожал сам процесс движения вперед, процесс творчества, процесс, требовавший физических, умственных и волевых усилий как от игроков, так и от самого наставника. В первые месяцы пребывания в команде я поражался иногда: «Ну что он опять придумал? Ну чего ерундой-то занимаемся?!» Но смотрю по сторонам – Александров, Альметов, Фирсов все выполняют старательно да еще с улыбочкой: значит, есть в этих непривычных и сложных упражнениях какой-то смысл.