Читать «Дар над бездной отчаяния» онлайн - страница 171

– Швибз, перестань. Ты мешаешь.

4

…Во дворце поветрие. Наследник, великие княжны, Глеб Боткин, поварёнок Никонков – все рисуют зубами. Выходит смешно. Лучше всех получается у Марии Николаевны и Глеба. Цесаревич перепортил большую стопу бумаги. Его восхищение Григорием безмерно. До того, как сам не взял карандаш в зубы, он не представлял, как это трудно. У наследника пропадает дар речи, когда у него на глазах Григорий удочкой вытягивает из пруда здоровенного карпа. Алексей бросается к прыгающей у воды рыбине. Матрос Деревенько тут как тут. Не дай Бог, наследник уколется крючком. Подержав рыбину в руках, Алексей выпускает карпа в пруд.

Как-то в разговоре с великими княжнами Григорий обмолвился, что умеет хлопать кнутом. Об этом узнал Алексей. На другой день, не дождавшись сеанса, прибежал к Григорию в комнаты с выпрошенным у кучеров на конюшне кнутом: «На, хлопни!». Всюду поспевающий за ним Деревенько косится на Григория, он явно недоволен.

– Хлопни, дядь Гришь. Хоть один разок, пожалуйста.

– Алексей Николаевич, отойдите подальше от греха, – просит матрос.

Громкий хлопок привёл наследника в восторг.

– Слышали, – закричал он на весь парк. – Громче, чем папа из ружья. Я тоже хочу. Научи меня, – повернулся он к матросу.

– Не умею, Алексей Николаевич, – поспешно ответил Деревенько. Поглядел с укором на Григория: «Без рук, без ног. Неймётся ему. А ну как, не дай Бог, цесаревич себе глаз выстегнет кнутом… Тогда бежать к пруду и топиться…».

– Он без рук и умеет, а ты с руками и не умеешь, – недоволен цесаревич. Он теперь не убегает с сеансов рисования. Рассказывает Григорию, как накануне ездили в Петергоф на автомобиле. На ходу сорвало крышу и разбило лобовое стекло. Наследник подвижен, ласков, много хохочет. Но моментами Григорий замечает, как лицо наследника будто омывает тень страдания. И эту тень он, сам того не желая, перенёс на портрет. Однажды, оставшись вдвоём, Алексей подошёл к Григорию и, сияя глазами, сказал:

– Дядя Гриша, я люблю тебя всем сердцем…

«Он станет великим государем, – думал Григорий вечером, вглядываясь в его лицо на листе бумаги. – Добр, щедр, великодушен… У него острый и глубокий ум и золотое сердце. Он любит Бога». «Но откуда на его лице этот почти невидимый огненный знак страдания? – размышлял Григорий. – Родители исполняют любое его желание. Он болен, и цирковая труппа даёт представление у его кровати. Пожелал увидеть слона, и сиамский принц дарит ему белого учёного слона… Будто император и императрица стараются загладить какую-то большую вину перед сыном… А этот ни на шаг не отходящий от него матрос?.. Во всём какая-то тайна…».

…За две недели работы у Григория скопилось множество набросков всех членов царской семьи. Во время сеансов великие княжны рассказывали друг про друга. Расспрашивали его о селе, о доме. Его несказанно удивило то, что младшие сестры донашивают платья за старшими. Спят на жёстких кроватях, умываются холодной водой. Вечерами он продолжал работать над картиной, выполняя портреты на общем полотне красками. Он решил нарисовать сперва детей, а потом императрицу и государя.