Читать «Дар над бездной отчаяния» онлайн - страница 134

В полудрёме слушает Гриша гортанный голос. В воображении вырастает крепость над пропастью. Ни обойти, ни взять приступом. И тогда юный канатоходец велит врыть на краю пропасти высокий столб. За него привязывают канат, другой конец с камнем забрасывают в крепость. Мальчик по канату переходит через пропасть. Опускает подвесной мост, открывает ворота…

Но что это? То ли во сне, то ли наяву появляется мёртвая старуха, идёт по полю, зовёт за собой. Григорий в страхе очнулся. Светлело на востоке небо. Качался от храпа белесый полынок под носом заснувшего прямо на голой земле Стобыкова. Рассказ Мадали-ака привлёк к костру с десяток людей. Лиц их было не различить, но в словах и общем состоянии чувствовалось радостное ожидание.

– Ловкачи, тут с бревна падаешь, а они по верёвке ходють, – задорно сказал с вечера прибившийся к ним мужичонка. Он сидел у огня так близко, что только не совал новые белые лапти в костёр. Улыбнулся Григорию, разглядев, что тот проснулся: «Как же это тебя, милачок, так гладко обтесало? От рожденья, что ли?.. Наградил Господь-то. Велики скорби, велики и милости…».

– Чо сидите-то! Там уж раздают. Мало гостинцев, на всех не хватит, – промелькнула мимо костра тень. И уже от другой кампании донёсся тот же запалённый голос. – Пиво привезли, а кружек мало. Не зевай!..

Стёпка принялся будить Стобыкова.

– Верёвку украли. На чём корову поведёшь? Великан спросонья зашарил вокруг себя ру ками.

– Бреши, вот она, – намотал верёвку на руку. Не прошло и получаса, как совсем рассвело. И вдруг, будто вспугнутые птицы, все, кто был на поле, разом подхватились и потекли в сторону киосков. Стобыков посадил Григория на шею и двинулся в толпе. Григорий с высоты роста своего телоносителя видел, как закручивались людские водовороты, устремлялись к киоскам.

– В десять же, говорили, начнут раздачу гостинцев. До тех пор бы у костра подремали, – с хрустом зевал Стобыков.

– Ага, слыхал, мужик затемно пробегал, дескать, давать начали, – сказал Стёпка. Мадали-ака с внуком молча жались к великану. Толпа напирала, делалась гуще.

Перед Стобыковым расступались. Но в полусотне метров от ближнего киоска и он упёрся в живую стену из прижатых друг к другу тел.

– Пропустите убогого, православные, – закри чал, было, Стёпка.

– Замолчи, – осадил его Григорий. Запрокинутые растерянные лица с открытыми ртами, сопенье, духота. Первые ряды окружили киоски, стучали в стены «Отчиняй!», «Сыпь гостинцы, а то подушимся!»… «Ох, родимые, ничо не надо. Душу на покаяние!..», – взвился над толпой пронзительный бабий крик. Сзади всё давили. Григорий чувствовал, как сотрясается под напором людских тел Стобыков. Передних выжимали за киоски, те хватались за углы. Ругались.

– Чо ломите! – из окошка киоска высунулась свекольная морда буфетчика. – В десять раздача, а щас семи нету.

– Проорал и, как кукушка в часах, за дверку спрятался.

В стены заколотили злее:

– Отворяй, а то перевернём с киоской вместе. По своим пораздавали!..