Читать «Дар над бездной отчаяния» онлайн - страница 128

– Знаешь, Гришан, – подошёл Тернер. – Вот выступлю с твоим Двуглавым на Ходынке и стану нарабатывать новый номер с Цезарем. Ты не болеешь? – Потрогал Григорию лоб. – А что тусклый?

– Какой номер?

– О-о, уникум! Представь, Цезарь сидит на тумбе. Барабанная дробь. Лев разевает пасть. Барабаны смолкают и я кладу свою голову в львиную пасть… А? Никто в мире, кроме Тернера. – Он вскочил, развевая полы халата, пробежал по манежу. – Фурор. Очереди в кассы. Это тебе не орла с трапеции сманивать…

Хотел Григорий поделиться с ним мыслями о выкупе Двуглавого, но что-то его остановило.

После Астрахани долго работали в Нижнем Новгороде. Оттуда труппа приехала в Москву за месяц до празднеств. Разместились в парке на даче Биткова, рядом с Петровским дворцом. На Ходынском поле, куда ни глянь, летела из-под лопат земля, стучали топоры. Возводились помосты, трибуны, галереи.

Выравнивалась и засыпалась песком площадь для парада войска. Номер Григория то вносили в программу, то вымарывали. Каждое утро Стёпка-Мавр привозил его на коляске к помосту, где предстояло выступать. Насколько хватал глаз, зеленело огромное поле. Копошились сотни людей. Хозяин Аким Никитович то и дело срывался на крик. Готовилось праздничное шествие с плюющимся огнём трёхголовым Змеем Горынычем, богатырями, скоморохами, рожечниками. Тернер, осунувшийся, трезвый, ходил с орлом на плече. Двуглавый на тонком шнуре с тумбы перелетал на «скипетр», шнур путался, и Двуглавый с маху падал на землю. Тернер ругался не по-русски. Намыливал шнур мылом, чтобы тот не захлёстывался. Григорий, видя эти падения, маялся душой. Представлял, как Тернер отвяжет шнур и Двуглавый кругами уйдёт в вешнее небо. И тут же осаживал себя: «А Тернер? Если такое случится, Аким выгонит его из цирка в шею. Может, и зверей в счёт компенсации отнять… И Тернера жалко, и Двуглавого».

Прошёл слух, что в праздник на Ходынке будут вручать дорогие бесплатные подарки, в лотерею разыгрывать одежду и даже живых коров. Разговоры о лотереях шли и среди циркового люда. Стобыков прямо загорелся весь. В праздничном шествии он выступал в облике Добрыни Никитовича. В шлеме и латах с блестящим мечом между репетициями он, как маленький, ходил за Григорием, донимал: «Пойдём, лотерейку мне с коровой выдернешь, а, Гришань. Ты зубами точно счастливую выдернешь…».

На гастролях в Твери Григорий однажды отсоветовал Стобыкову бороться с одним из зрителей, чугунно-чёрным мужичакой. Как узнали после, это был знаменитый Ломака, которого наняли конкуренты, чтобы свернуть Стобыкову шею страшным, запрещённым в цирке приёмом. С того часа для Стобыкова не было на белом свете большего авторитета, чем Григорий.