Читать «Пиноктико» онлайн - страница 12

Александр Мильштейн

Мы сидели на асфальтовой плите у самой воды, наклонной, тёплой, смотрели на воду, потягивая пиво из горлышек, Штефи говорила о Климте, об «обратной экспроприации» его полотен, перекочевавших из Австрии в Штаты, проданных там по рекордным ценам…

Но я прервал её:

— Штефи, слишком много Климта… Да и вообще культуры… Для меня в один день…

— Должна ли я это понимать так, что ты не хочешь идти со мной на вернисаж к Тэду? — сказала Штефи каким-то странным голосом…

— Что ещё за Тэд? — спросил я.

— Я тебе говорила…

— Я забыл…

— Он — повар, художник и гитарист.

— Ну, это ещё ничего, — сказал я. — А что он играет?

— Блюз-рок, переходящий местами в драм-н-бейс… Он вообще-то из Австралии.

— Абориген?

— Почему ты издеваешься?

— Почему я издеваюсь? Я слышал, что там ввели специальную программу для поддержки художников-аборигенов, им теперь намного легче попасть в галереи, чем просто австралийцам… Поэтому некоторые художники выдают себя за аборигенов… Так что твой Тэд вполне может быть аборигеном, даже если он не абориген…

— Смотри, — сказала вдруг Штефи и показала рукой, — вот он, настоящий абориген.

— Да нет, просто бомж. При этом вряд ли австралийский, — сказал я, глянув туда, куда она показала.

На другой каменной плите, гораздо более основательной… Возле самой опоры моста лежал человек, которого мы перед этим видели в драном кресле, стоявшем в высокой траве…

В районе Райхенбахбрюке Изар начинает делить своё русло поровну с широким травяным лежбищем — излюбленным местом множества котиков и кошечек, по вечерам там горят факелы, огромная поляна у воды занята так плотно, как будто там дают концерт… Впрочем, мы в тот день были там в полдень, и кроме нас и бомжа с собакой никого не было, только зелень травы и зелень воды — все оттенки зелёного, и пятном на этом — красное кресло, в котором сидел белый человек…

Так мы его увидели с моста, а когда спустились к воде, он уже не сидел в кресле, а лежал у бетонной опоры моста на полотенце и больше не белел…

Полотенце было светлым, может быть, даже белым — когда-то, поэтому на его фоне… И ещё: рядом с ним мы теперь увидели большую — и действительно белую — собаку. Наверное, именно это заставило Штефи возразить мне:

— Он не бомж.

— Ты думаешь? — сказал я.

— Уверена, — кивнула Штефи.

Или всё это мы обсуждали уже после того, как этот тип обратил на себя наше внимание тем, что снял трусы у нас перед носом…

Он вдруг встал со своей подстилки и пошёл прямо к нам. Почти голый — в трусах-обтрёпках, загорело-грязный, местами покопанный — густые синие ссадины или царапины… Не думаю, что для Штефи это было такое уж приятное зрелище, хотя по-своему он был ничего…

В каждом мускуле его чувствовалось что-то первобытное…

Мы сидели так близко к воде, что можно было касаться волн пятками — что Штефи и делала, вода ведь была везде, и там, где этот тип был перед этим… и зачем он пошёл именно туда, где мы сидели?..

Нет, какого чёрта он должен был заходить в воду именно в том месте? Прямо перед нами?

Этот тип подошёл к нам вплотную и сказал: «Прошу прощения, я купаюсь без трусов».