Читать «Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»» онлайн - страница 66

Вместе с тем в книге справедливо отмечается «весьма существенный недостаток марксистской теории, ее крайне одностороннее понимание человека, человеческой сущности, индивидуальности» (с. 276). И не случайно, что Ж.-П. Сартр пытался дополнить материалистическое понимание истории экзистенциалистской концепцией человека с тем, чтобы «вернуть человека в марксизм», а Э. Фромм – стремился сочетать фрейдистский психоанализ с марксистскими положениями. К сожалению, отмеченное выше важное замечание автора не получило развернутого анализа в его книге. Мне представляется, что вопрос о месте проблемы человека в марксизме заслуживает того, чтобы посвятить ему специальную главу.

Ведь, как показывает история марксизма в XX в., указанный недостаток вызвал серьезные негативные последствия не только в теории, но и в политической практике находившейся у власти коммунистической партии, когда декларируемая гармония общественных и личных интересов на деле оборачивалась ущемлением личных интересов. Следует однако оговориться, что постановка ряда вопросов, относящихся к проблематике философии человека, у Маркса все же имела место. Но это была именно постановка, а не аналитическая разработка и решение проблем.

Уже в ранних произведениях Маркс показал логическую несостоятельность попыток Гегеля вывести конкретное (человека) из абстрактного (мирового духа), в результате чего человек оказывался лишь средством для «мирового духа», низводился до положения носителя государственных форм «всеобщности», и субъектом развития выступал не человек, а государство. В действительности же, как показал Маркс, подлинным творцом, субъектом исторического развития является не «самосознание» и не общество или история вообще, а деятельный человек, преследующий свои цели, человек в его истории.

Особенно важное значение для судеб марксизма в XX веке имели положения Маркса о практике, отчуждении и человеческой субъективности (субъективной реальности), впервые сформулированные им в работах «Экономическо-философские рукописи 1844 года» и в «Тезисах о Фейербахе» (1845 г., опубликовано в 1888 г.). В советской литературе, посвященной анализу «Тезисов», обычно говорилось об отличии философской установки Маркса от взглядов Фейербаха, задачах философии по преобразованию мира, новом определении понятия сущности человека. Между тем важные идеи, сформулированные в первом тезисе, тогда не были раскрыты и по достоинству оценены. Анализ первого тезиса по существу выпадал.

Речь идет о том, что, согласно Марксу, предмет, действительность, чувственность следует рассматривать не только в форме объекта, созерцательно, но и субъективно, как человеческую чувственную деятельность, практику. В этом пункте проявился один из радикальных разрывов марксизма с классической философской традицией, абсолютизировавшей гносеологическое отношение, когда человеческое «я» выступало лишь в качестве рефлектирующего и познающего центра. Однако проблема субъективности и ее онтологического обоснования не получила концептуальной разработки ни у Маркса, ни у Энгельса, ни у их последователей. По признанию Энгельса, обстоятельства складывались так, что он и Маркс должны были подчеркивать прежде всего значение экономической стороны, причем нередко больше, чем следовало. Богатство общественных отношений сводилось к производственным, а эти последние – к уровню развития производительных сил. В результате игнорировалась роль личных материальных интересов, которые, выражая коренные условия самого существования личности, как раз и выступают искомой движущей силой производства. Между тем в дальнейшем, на протяжении XX века именно дискуссии вокруг проблем практики, субъективности и субъективного фактора привели к плюрализации марксистской теории, возникновению ряда неортодоксальных течений.