Читать «Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»» онлайн - страница 28

Я хотела бы выразить свое несогласие с В.С. Нерсесянцем по поводу того, что социализм по Марксу мог быть только таким, каким он и получился в нашей стране, и сказать это, конечно, с опорой на книгу Т.И. Ойзермана. Прежде всего, ни одна теория не может быть воплощена в реальность в чистом виде. Они не онтологизируются, есть какие-то процедуры применения теории. Во-вторых, мы прекрасно знаем, что марксизм в России и в других странах был использован в практических целях вопреки марксовскому положению, что его концепция будет пригодна для стран с наиболее развитым уровнем производительных сил. Напротив – она была принята в странах с менее развитыми производительными силами. Поэтому Маркса и марксизм я бы не стала разделять потому, что собственно марксизм и возник из разного прочтения Маркса. Маркса стали рассматривать с заказом на ускоренное развитие, на приспособление к ускоренной и даже насильственной модернизации. Те страны, в которых был не готов экономический потенциал для внедрения марксистской теории, хотели применить ее в целях ускорения своего экономического развития. Я вспоминаю роман А. Карпентьера «Превратности метода», в котором описан латиноамериканский диктатор, боявшийся свержения своего режима. Он приказал изъять из магазинов все книги, в которых упоминается слово «красное», включая книги про красных лехгорнских кур. Но когда ему показали «Капитал» Маркса и сказали, что не надо бояться слова «красный», а надо бояться «Капитала», он ответил: хотел бы я видеть того вагоновожатого, который свергнет меня с помощью этих квадратных уравнений. И вскоре диктатор пал потому, что именно революционный аспект марксистского учения оказал большое влияние на сторонников перемен.

С помощью Теодора Ильича мы хорошо теперь можем понять, что та периодизация истории, которая была дана Марксом, – рабовладение, феодализм и прочее, не явилась одной и той же для разных стран мира. Т.И. Ойзерман сопоставляет марксово понимание со взглядами Тойнби, который признавал феодализм, но считал, что он различен в Индии и России, наверное, совершенно иной в Европе. Мысль, что есть только одно прочтение марксизма, только одно применение марксизма, что марксизм полностью самоидентичен, даже сам Маркс настолько идентичен, что мы его можем отделить от марксизма, мне кажется наивной. Если бы мы с такой меркой подошли к Гегелю или Канту, то очень сильно бы удивились, что так можно трактовать.

Тем не менее, мы всецело полагаемся на то, что в России было воплощено именно это учение. Я думаю, тот способ применения марксизма, который воплощался у нас, был действительно российским способом, что корень, скорее, лежит не в самом марксизме, а в том, чтó в марксизме было привлекательно для российской ситуации. И я из обсуждаемой книги почерпнула очень глубокое обоснование того, что марксизм мог быть и другим. Он мог быть иначе прочитан потому, что в нем был большой потенциал социал-демократической версии, и только наш радикализм, наверное, привел к версии крайней, то есть к версии коммунистической.