Читать «Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»» онлайн - страница 19

Только в таком контексте можно понять и объяснить явление Октября. Он был всего лишь эпизодом, пусть и очень значительным, в той реальной, по существу буржуазной, революции, которая разыгралась в России с начала века и которая в силу обстоятельств была вынуждена свернуть на проторенный путь государственного патернализма.

Говорю об этом не с целью оправдания большевистского террора, всех тех эксцессов и крайних проявлений насилия, которые сопровождают любую революцию. Вообще о революции, в том числе буржуазной, нельзя судить с моральной точки зрения, обвинять ее в жестокости и негуманности. Революция по природе своей – действие не правовое и моральное, а силовое.

Но вот что важно: крайности и жестокости Октября, объяснимые неготовностью России к буржуазно-демократическим преобразованиям (она и сейчас во многом не готова к ним), менее всего можно поставить в вину марксизму и социалистической идее. Судьба марксизма в России, превратившая его в ненавидимую многими официальную идеологию, объясняется не его противоречиями и изъянами, которые в нем, конечно, были, а тем, как он был использован большевиками. Пытаясь обосновать с его помощью пролетарский и социалистический характер осуществленной ими революции, для чего не было никаких аргументов ни в самой теории, ни в действительности, они превратили его в карикатуру на самого себя, исказили содержащееся в нем видение будущего. Это касается как вопросов государственного устройства в период так называемой «диктатуры пролетариата», так и понимания общей природы социалистического строя. Вот почему с особым интересом читаются те главы книги Т.И. Ойзермана, которые посвящены взглядам Маркса и Энгельса как раз по этим вопросам.

По версии Т.И. Ойзермана, эти взгляды претерпели в течение жизни их авторов существенную эволюцию, причем в сторону смягчения, ослабления свойственного им вначале революционного духа. В период своей творческой зрелости Маркс и Энгельс – менее революционно настроенные мыслители, чем в молодости, более привержены демократическому пути развития. Пройти до конца дистанцию, отделяющую демократию от революции, они так и не смогли, что стало причиной определенной противоречивости и непоследовательности в их высказываниях и утверждениях. Восприняв, например, от бабувистов и бланкистов понятие «диктатуры пролетариата», Маркс и Энгельс истолковали его в отличие от них не только как насильственное подавление одного класса другим, что по сути является зеркальным отражением буржуазной диктатуры (примером чего для них был бонапартизм), но и как завоевание рабочим классом самой широкой политической демократии. «Диктатура пролетариата», в их представлении, тем и отличается от диктатуры буржуазии, что, будучи властью большинства, не нуждается в диктаторском режиме с его репрессивно-бюрократическим и военным аппаратом подавления, строится на основе всеобщего избирательного права, разделения властей, равенства всех перед законом, гражданских и политических свобод. Само это понятие наполнялось у них демократическим содержанием, отличающим его от понятия «буржуазная демократия» лишь более широким пониманием демократических принципов и законов. Впоследствии многие западные марксисты, как и все социалистическое движение на Западе, вообще откажется от идеи диктатуры пролетариата, предпочтя ему идею демократического – правового и социального – государства.