Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 96
Матвей Григорьевич Тевелев
— Прошу прощения, пане редактор, — не вытерпев, прервал я Казарика, — Верховина не музей, а народ не восковые фигуры.
Казарик вскочил и в возбуждении заходил взад и вперед по кабинету.
— А дух?! — восклицал он грозно. — А национальная самобытность?!
— Они не в ощипке, и не в курных хатах, пане редактор, и не в страданиях народа.
Чонка беспокойно задвигался и стал делать мне знаки, чтобы я не возражал, а Казарик будто на коня вскочил! Он сыпал цитатами, кипятился, доказывал, что страдание — благо, что только оно одно делает человека человеком, возвышает его дух и потому прекрасно.
Что-то гаденькое и одновременно страшноватое почудилось мне в этом человеке.
— Нет ничего лучше убеждать других: «Страдай!» — произнес я, воспользовавшись тем, что голос Казарика внезапно сорвался. — Но почему же, папе редактор, когда у вас болит зуб, вы не наслаждаетесь своим страданием и не пишете в честь его стихов, а бежите к дантисту?
— Господа! — вмешался Чонка. — Иване, пане Казарик, об этом как-нибудь потом. Будем деловыми людьми. Мы к вам, пане, по одному важному вопросу. Не сможете ли вы нас выслушать?
Казарик вмиг преобразился, «идейного» пыла как не бывало, точно он его в карман спрятал. Лицо сразу приняло сосредоточенное выражение. Мне показалось, что он даже забыл о том, что спорил со мной и по поводу чего спорил.
Выслушав меня, Казарик долго ходил в раздумье по кабинету.
— Печатать такую статью — это большой риск для меня, — говорил он. — Но если вы очень настаиваете, хорошо, буду печатать! Во всяком случае, мы договоримся…
Улучив минуту, когда Казарик повернулся к нам спиной, Чонка дернул меня за рукав и кивнул.
Я понял, что наступила пора спросить об основном.
— Сколько это будет стоить, пане редактор? — спросил я быстро и довольно невнятно.
Но Казарик расслышал. Он остановился, засунул руки в карманы пиджака и, глядя на меня исподлобья, сказал:
— Ничего. Н-но… — и при этом «н-но» он качнулся с носков на стоптанные каблуки, — возможно, моей газете будет нанесен ущерб, если появится такая статья, прошу вас. Надо учитывать: личности — раз, специальность вопроса — два, тон статьи — три… Словом… триста крон… Но только, если вы, прошу вас, согласитесь несколько смягчить тон статьи, тогда, разумеется, для газеты риска меньше и, прошу вас, соответственно все остальное…
— Триста крон, — подумал я вслух.
— Большой риск для газеты, — повторил Казарик. — Но я, прошу вас, сознаю долг независимой прессы бичевать язвы нашего общества…
— Соглашайся, — шепнул Чонка. — Дешевле не будет.
Я согласился.
Казарик принял деньги, как принимает их врач за визит, — не глядя, но очень ловко.
— На следующей неделе в номере, прошу вас, — любезно улыбнувшись, сказал он на прощанье.
Спускаясь по лестнице, где пахло кошками и типографской краской, я спросил Чонку:
— А если не напечатает?
— Вернет деньги, — ответил Чонка. — Он человек честный…
21
«На следующей неделе в номере»… К этому ожиданию прибавились еще поиски службы.
Однажды после целого дня безрезультатного хождения по разным конторам, усталый, раздраженный, подошел я к лембеевскому дому и едва только взялся за ручку калитки, как услышал оклик: