Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 85

Старый Лембей насупился и побагровел, Чонка и Ружана взглянули на меня испуганно, словно в моем вопросе заключалась неслыханная дерзость, и все они с трепетом ждали, что скажет пан превелебный.

Старик отодвинул от себя чашку.

— Тогда бог гневается на пастыря, не сумевшего уберечь овцу из его стада. Пастырское око да не знает сна! — торжественно провозгласил он, подняв глаза к потолку.

Ружана снова взглянула на меня, но теперь взгляд ее выражал не испуг, а призыв оценить кротость духовного отца, так покорно принимавшего на свои пастырские плечи гнев божий за заблудшую овцу.

Но мне почудилась в словах старика не кротость, а раздражение и свист хворостины, которую вложил в его пастырскую руку всевышний.

Я ожидал, что превелебный продолжит разговор, но тот обернулся к старику Лембею и заговорил с ним о делах храма.

А мне было и невдомек, что этот духовный отец был тем самым человеком, который незримо, через профессора Луканича, пытался руководить нами еще в наши гимназические годы.

После завтрака Чонка заторопился на службу. И как мне ни хотелось побыть еще немного в обществе Ружаны, я все же простился со всеми и пошел проводить приятеля до банка.

Когда мы очутились на улице, Чонка спросил:

— Как тебе понравился отец Новак?

Я замялся на мгновение, но тотчас же решил быть с Чонкой откровенным.

— Он не так смиренен, как это кажется.

— Вот и я так думаю, — подхватил Чонка, оглядываясь. — Знаешь, бывают такие, со вторым дном.

— Вижу, — улыбнулся я, — ты его побаиваешься?

Чонка вздохнул.

— Когда он приходит к нам, я чувствую себя уже на адской сковородке.

— А зачем он к вам ходит?

— Мы его прихожане, а он взял себе в толк раз в неделю навещать всех своих прихожан; как экзекутор — за податями, так и он — за душами. — Чонка снизил голос до шепота: — Мне кажется, он знает всю подноготную каждого своего прихожанина… И мои к нему бегают по любому поводу.

— Кто твои?

— Юлия, Ружана. Первый советчик и первый утешитель! Без него ни шагу.

— Ружана? — переспросил я, смутившись от шевельнувшегося во мне ревнивого и в то же время досадного чувства. У меня еще не сложилось окончательного мнения о пане превелебном, но то, что Ружана оказалась в числе ревностных его прихожан наряду с Юлией, мне было почему-то неприятно.

— Без него ни шагу, — повторил Чонка.

— Тебе это не нравится?

— Что тут может нравиться? Скажу честно — боюсь попов. Впрочем, от такой жизни, как в нашем доме, пойдешь и к попу, и к черту, и даже в корчму, что я и делаю. — Он рассмеялся, но смех у него звучал грустно. — Ну, да бог с ними, расскажи лучше о себе!

По дороге я поделился с Чонкой своими планами на будущее. Он выслушал меня довольно безразлично и только сказал, что записку надо переплести и лично вручить ее губернатору. Он даже обещал посодействовать моему свиданию с губернатором через знакомого секретаря.

— Вечером жду тебя, — произнес Чонка на прощание.

Вечером я снова был у него с зеленой папкой, в которую была вшита моя рукопись.

— Ого! — воскликнул Чонка, перелистав записку. — Семьдесят страниц! Многовато… Ну, не беда. Все устроено, я говорил о тебе с паном Бадовским. Пан Бадовский обещал передать записку самому губернатору. Он и скажет тебе, когда ты будешь принят.