Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 26

В тот же день к нам пришел Горуля. Он долго стоял над матерью насупленный, хмурый, затем торопливо вытащил из-за пазухи кукурузную лепешку и протянул ее матери.

Она поблагодарила его чуть заметной улыбкой, но лепешку не приняла. Ей уже не хотелось есть…

Через неделю в распахнутую дверь нашей хаты, окутанные клубами морозного воздуха, вкатились черт и смерть.

Приплясывая, Федор Скрипка шел впереди, расчищая круг для Горули.

Только при виде их дошла до меня ужасная мысль, что матери больше нет, что голод отнял ее навсегда.

Я не заплакал. Я стоял в углу, пораженный внезапно открывшейся мне несправедливостью и полный гнева на голод, еще с детства рисовавшийся моему воображению великаном с песьей головой и кривыми ногами. Почему бог дал ему такую силу? Почему люди должны умирать от голода? Почему бог помог песиголовцу, а не Миколе? Бог! Он ведь всемогущ и всезнающ, он же видит, где лежит заброшенный ключ, и молчит… Почему?

Я испугался этой мысли, но гнев мой был сильнее страха даже перед богом. Кровь прилила к голове, в ушах стучало, и мне представилось, что это я Микола с Черной горы. Я найду ключ, я отопру людям верховинскую землю, и она зашумит хлебом, и в нашем селе с благодарностью будут произносить мое имя. Так я думал, когда Илько Горуля, пройдясь по кругу, стал размахивать косой. Люди гнули головы, но я не пригибался, я стоял прямо, широко раскрыв глаза…

— Уважай — крикнул Горуля. — Задену! — И снова взмахнул косой.

Она свистнула совсем низко, рассекая воздух, но и на этот раз я не нагнул головы.

Горуля остановился и пристально посмотрел на меня. В глазах его я увидел сначала удивление, затем нечто такое, что мне и сейчас трудно объяснить: суровое, испытывающее… Вдруг он сорвал с лица маску, швырнул ее о земляной пол и, волоча косу, нетвердой походкой пошел вон из хаты.

С похорон он возвращался в село со мною рядом. Позади, в нескольких шагах от нас, плелась его жена Гафия, высокая, как и сам Илько, сухопарая женщина.

Было очень холодно. Солнце светило тускло сквозь морозное, тронутое перламутром марево. Мела поземка, тут и там возникали и развеивались ее блуждающие вихорьки, и издали казалось, что это курятся покрытые снегом взгорья.

У придорожного креста с распятием Горуле надо было свернуть влево, но Илько обернулся к жене и сказал:

— Ты ступай, Гафие, я позднее приду.

И зашагал со мною дальше.

Куда он шел, я не знал. Да и это было мне безразлично. Я чувствовал себя теперь совсем одиноким.

Вот показался наш двор с распахнутыми настежь жердяными воротами и хижа.

Я пересек двор, И Горуля не отставал от меня. Я вошел в хату, и он вошел вместе со мной.

В хате было выстужено, сумеречно и пусто, как будто здесь не жили многие годы.