Читать ««Свет ты наш, Верховина...»» онлайн - страница 133

В воскресный вечер в корчме у Пошли сошлось много народу; корчма не могла вместить всех, и люди толпились на крыльце и под окнами. Керосиновая лампа тускло светила среди клубов табачного дыма. Все были возбуждены, говорили громко, наперебой; одни советовали послать ходоков к губернатору края, другие — прямо в Прагу, третьи — к аграриям. Сколько было людей, столько мнений, и это сбивало с толку потерпевших.

— Эх! — сокрушенно вздохнул Федор Скрипка. — Был бы здесь Горуля, он бы, верно, сказал, до кого пойти.

Но Горули в этот день в Студенице не было: Гафия болела, и Горуля повез ее в Мукачево к доктору.

И вдруг среди людского шума послышался чей-то голос:

— Знаю, до кого бы оказал, — до коммунистов треба идти!

В памяти людей всплывали голодные походы, забастовки лесорубов, правда, которую не боялись говорить коммунисты в парламенте. Были в крае десятки партий, и каждая на словах стояла за народ, а эта была за народ и на деле, одна-единственная, неподкупная…

Ходоки пошли в Ужгород.

— Вот погляди, погляди, — сказал мне Скрипка, вытащив из-за пазухи сложенную газету, — погляди, что там пишут.

Это была снова начавшая выходить в тот год газета компартии «Карпатская правда». Я развернул ее и увидел на первой полосе фотографию ходоков. Они стояли на широкой асфальтированной ужгородской улице в своих верховинских серяках, с бесагами и дорожными посошками. «Правда и право», — было крупно написано внизу. — «За что их сгоняют с земли?» И дальше шла статья о том, что привело четырех верховинцев из горного села Студеницы в Ужгород.

Я читал внимательно, строчку за строчкой, эту гневную, обличающую статью, подписанную хорошо знакомым мне именем: Олекса Куртинец.

«Нам скажут: право, — писал он, — мы ответим: бесправие. Право там, где правда. Нам скажут: «Вот документы, подтверждающие, что эти селяне не являются больше собственниками земли, а арендуют ее у Матлаха». Мы ответим: «Земля отнята у них обманом, под угрозой голодной смерти».

«…Студеницкие селяне пришли требовать защиты, а не просить милостыни. Сегодня их четверо, завтра будет сто, а послезавтра тысячи. Нельзя молчать!»

Я медленно сложил газету и протянул ее Скрипке. Мне было жарко. Кровь прилила к лицу, и хорошо, что в наступивших сумерках люди не заметили этого.

— Чего вы добились? — спросил я после паузы.

— А это уж наше дело, — уклончиво сказал Соляк.

— Вы что, опасаетесь меня? — и собственный мой голос показался мне чужим.

— Бог тебя знает, — пожал плечами Скрипка. — Бог тебя знает, кто ты есть!

Стыд больно ожег душу. Эти люди не доверяли мне. Я повернулся и медленно пошел прочь от корчмы. «Бог тебя знает, кто ты есть!» А разве это не правда? Разве я сам знаю, кто я? Сказать, что я на их стороне, что Матлах ненавистен мне так же, как и им, что я пошел к нему работать потому же, почему и они ходят к нему внаймы… Но разве изменят что-нибудь мои слова? Ничего не изменят. Отвечать надо было не словами.