Читать «Горшок черного проса» онлайн - страница 32

— Прилег и — как провалился, — солгал Найденов.

— М-да… Теперь, наверное, до слез жалеешь?

— А ты как думаешь?

— Сочувствую, но ничем не могу помочь. Эх, черт побери! Нет, ты даже представить себе не можешь…

— Разумеется… Представить трудно.

— Сам виноват. Вот и казни себя! Ладно, вставай. Свежим воздухом надо подышать. Ух… Только ты того, Вася… валютой меня выручи. Разорила она меня, стерва. Все взяла, до копейки! Было бы больше, и больше бы взяла. Впрочем, сам кидал деньги ей в беспамятстве.

— А она брала?

— А она брала…

Макаров помедлил, словно размышляя: говорить ли остальное. Не удержался:

— Ты знаешь, что она сказала, уходя? С того, говорит, сокола, я, может быть, и гроша бы не взяла. А с тебя, говорит, возьму. Ну не стерва ли?

Вечером Найденов уехал и больше уже никогда не встречал капитана Макарова. Погиб ли он в первых же боях за Осу, остался ли жив — этого Найденову не суждено было узнать.

До Омска добирался долго. Железная дорога была перегружена до предела. Перегоны, станции, тупики — все было забито эшелонами с воинскими частями, товарными составами с боеприпасами, продуктами, теплушками, госпиталями на колесах, бронепоездами, вышедшими из строя вагонами, дрезинами. На перронах, в залах ожидания стоял шум, гвалт, ругань. По ночам специальные команды хоронили умерших от ран и тифа. Часто слышались выстрелы: это наводили порядок патрули или где-то расстреливали сочувствующих большевикам.

На вокзале в Омске Найденов нанял извозчика и первым делом отправился в офицерский госпиталь, где работала Наташа. Они расстались зимой. Это было время надежд, радостных ожиданий, счастливого начала любви. И вот прошло всего полгода, а сколько уже рухнуло опор от того моста, который вел в радужное будущее!

Но сам мост еще держится! Эта вера зарождалась в душе Найденова по мере того, как он подъезжал к центру сибирской столицы Колчака. На одной из улиц его порадовал безукоризненным строем эскадрон казаков. В другом месте извозчику пришлось пропустить несколько грозно урчащих броневиков. Затем прошествовала, правда, не столь красиво, как казаки, мусульманская дружина с зеленым знаменем ислама. Попадались офицеры и солдаты польского легиона, чешского корпуса, военные в английской и французской форме.

Вот наконец и здание офицерского госпиталя, в котором он пролежал долгие три месяца после ранения в Казани. Найденов попросил извозчика подождать, а сам чуть ли не бегом миновал обширный тенистый двор, обнесенный узорчатым металлическим забором, и в приемном покое у немолодой дежурной медсестры еле выпытал, что Наташа недавно ушла с ночного дежурства домой — она жила у тетки.

Он бросился на улицу, вскочил в пролетку, крикнув:

— Быстро! В ближайшую парикмахерскую, а потом к особняку госпожи Золотаревой. Знаешь?

— Как не знать! — отозвался извозчик, трогая лошадь. — Ариадну Федоровну знает, почитай, весь город. Да что там город. Сибирь знает, матушка! Одно слово, что женщина: пусть-ка другой мужик попробует в наше время прииски в руках держать, да пушное дело, да капиталами ворочать! Муженек-то ее покойный чуть было все в карты по ветру не пустил, да не успел до конца разориться: богу душу отдал. А она все заново подняла, да еще сверх того. Ловка! Н-но, милай! — подхлестнул он кнутом жеребца.