Читать «Анастасия. Вся нежность века (сборник)» онлайн - страница 145
Ян Бирчак
А что до земных страданий, так ведь все утешимся. В ином, загробном мире каждому воздастся по заслугам, ужо возрадуемся, братие!
Ага, щас. В иных мирах и измерениях не знают другого более любезного сердцу занятия, как только считать и взвешивать наши заслуги. Складывать и вычитать, вычитать и складывать – до десятого знака. Работа, там, понимаешь у них такая. И нет других забот.
Как, неужели все это впустую, и нам, земным гастарбайтерам, не предусмотрено достойных компенсаций? Да можно ли посягать на такое? Колебать основы?
И я уже слышу за собой топот многоглавых толп, вижу перекошенные лица, гневно вздымающиеся руки, тянущиеся скрюченные пальцы – а подать ее такую-сякую сюда на расправу!
Только очень сильные люди способны строить свои взаимоотношения с мирозданием без соблазнительной морковки, подвешенной впереди.
Так что, там таки ничего нет, кина не будет, можно расходиться?
А куда?!
А там – другое.
«Поскольку опыт своего существования мы представляем как всецело жизненный (и если допускаем возможность послежизненного бытия, то как наступающего именно после жизни), мы невольно мыслим в понятиях жизни и то, что совершается во внежизненной сфере и обладает соответствующими внежизненными качествами» (В. Федоров, «Слово как бытие»).
Да, не под силу нам, грешным, оторваться от привычного. Нам ведь если черти поганые – так чтоб с мордой алкаша из соседнего подъезда, а если ангелы небесные – так все в рюшечках и кружавчиках и в мелкие цветочки по розовому полю. И чтоб бегали вокруг нас с тимпанами и кимвалами, но лучше – с осетринкой на подносе.
Все, что вне материальных категорий, для нас как бы не существует вовсе, потому что в наших понятиях существовать не может. И сколько бы ни было запредельных реальностей, для нас они все едино – смерть.
– Скушно жить на этом свете, господа! – вздыхал автор «Мертвых душ». На этом – пожалуй, скушно. Да ведь, поди, и у вас там, Николай Васильевич, нутром чую, тоже не оперу-буфф дают. Ох, еще взвоем мы с вами от этой вечной жизни, а деться-то некуда…
In fine
Обручальное кольцо прабабушки Розалии, где с внутренней стороны глубоко врезаны инициалы «R.-D.», никто после нее не надевал. Даже в страшные голодные годы, когда, спасая детей, продавали с себя все, вплоть до белья, оно никому не подошло – еще слишком тонки и миниатюрны были пальчики юной панны Бицкой, когда прадед впервые примерял его своей невесте. С возрастом она и сама сняла его с располневшей руки.
А кораллы, что когда-то живым горячим светом рдели на ее груди, что оберегали своей неведомой силой их с Дамианом в самые крайние, поворотные мгновения судьбы, – они и сейчас на мне. Тусклые и выцветшие, они ждут прикосновения новой жизни.
