Читать «Истории про еду. С рисунками и рецептами автора» онлайн - страница 10

Треска

Про треску можно рассказать много. Когда я был маленьким и жил с родителями в большой коммунальной квартире на Домниковской улице, на большой кухне хозяйки жарили треску постоянно. Запах тянулся по всему коридору, проникая в комнаты.

Треска считалась плебейской рыбой. На той кухне, стоя на табуреточке, я тщательно мыл руки. Одна из хозяек, жаря треску, сказала: «Андрюша будет врачом». Хозяйка почти не ошиблась.

На Соловках мы поймали сразу две огромные трески просто на блесну, сделанную из консервной банки. Архангельск – город трески. Там говорили: трески не поешь – чаю не попьёшь, чаю не попьёшь – не поработаешь. А про свой собственный город, где люди занимались, кроме рыбной ловли, лесозаготовкой, местные жители говорили: треска, доска, тоска.

Именно в Архангельске я увидел треску клипфиского раздела. Засоленные и засушенные огромные распластанные туши рыбы. Такую треску я привёз в Москву и пошёл с ней в пивняк на Белорусской. Любители пива со своими воблами остолбенели. Я отрывал лоскуты размером с предплечье и угощал ими москвичей и гостей столицы. Только через тридцать лет, оказавшись в Норвегии, я узнал, что слово «клипфиск» – оттуда. «Клип» в переводе с норвежского – утёс, «фиск» – рыба. Норвежцы снабжают такой треской Португалию, Испанию, Италию, где из неё делают блюдо «Бакала». В разных странах его делают по-разному, но для каждой страны это национальное блюдо.

А сегодня треска – одна из самых дорогих рыб. Деликатес.

Яйцо куриное, фаршированное красной икрой

Думаю, что это блюдо появилось в целях экономии красной икры: чтобы гости сразу не сожрали всю банку, намазав себе каждый по три толстых бутерброда.

Однажды, когда в Германии я со своим другом художником Андреем Басанцом пришёл в гости к другому советскому художнику на день рождения – а это было начало голодных 90-х, – то на столе мы увидели на самом почётном месте баночку красной икры. Она ждала не менее почётного немецкого гостя, от которого зависело продвижение современного советского искусства на немецком арт-рынке.

Басанец очень любил красную икру и не очень беспокоился за современное советское искусство в только что объединенной Германии. Поэтому он сразу поставил перед собой драгоценную баночку и сделал несколько огромных бутербродов, на которые, собственно, она вся и ушла. После чего, обаятельно улыбаясь, их съел. Улыбался, правда, он один.

В то же время из одной баночки икры можно было бы сделать целый поднос фаршированных яиц. Такого количества Басанец точно никогда бы не осилил, и тот современный советский арт-рынок достиг бы больших успехов.

Да и само по себе блюдо красиво – оно похоже на японский флаг.

И метафорично: яйца в яйцах.

Голубцы

Голубцы я любил всегда, но ел их крайне редко: много возни. Родители моей жены, Евгений Тимофеевич и Софья Викентьевна, делали их фантастически. Голубцы были маленькие, плотно спеленатые, как грудные дети, листьями капусты. Голубцы долго тушились в сметане и масле. Съесть можно было неограниченное количество. Особенно вкусными они становились на следующий день – разогретые на сковородке. Пили водку и закусывали голубцами. Это воспоминание навсегда. Хотя нет уже родителей жены, нет голубцов – таких, во всяком случае.