Читать «Четыре любви маршала Жукова. Любовь как бой» онлайн - страница 11

– Грамоте обучен?

Константин показал похвальный лист Егора.

– Молодец! – похвалил дядя, а затем, повернув голову к двери, крикнул: – Эй, вы, оболтусы, идите сюда!

Из комнаты вышли сыновья Михаила, Александр и Николай, хорошо одетые и упитанные ребята, а затем и сама хозяйка.

– Вот, смотрите, башибузуки, как надо учиться, – громко произнес Михаил, показывая им похвальный лист, – а вы все на тройках катаетесь. – Обратившись наконец к отцу он сказал: – Ну что ж, пожалуй, я возьму к себе в ученье твоего сына. Парень он крепкий и, кажется, неглупый. Я здесь проживу несколько дней. Потом поеду в Москву, но с собой его взять не смогу. Через неделю едет брат жены Сергей, вот он и привезет его ко мне.

На том и расстались.

Егор обрадовался чрезвычайно тому, что сможет прожить в родном доме еще целую неделю.

– Ну, как вас встретил мой братец? – спросила Устинья.

– Известно, как нашего брата встречают хозяева, – со вздохом ответил Константин.

– А чайком не угостил?

– Даже не предложил нам сесть с дороги, – угрюмо произнес Константин. – Он сидел, а мы стояли, как солдаты. – И зло добавил: – Нужен нам его чай, мы с сынком сейчас пойдем в трактир и выпьем за свой трудовой пятачок.

Устинья горестно вздохнула, сунула сыну баранку, и Егор с отцом зашагали к трактиру…

Егор очень волновался перед поездкой в Москву. Страхи его одолевали всяческие. Боялся, что не справится, что опозорит не только себя, но и всю семью.

Отец, видя мучения сына, сказал:

– Ты, друг, это брось! Назад дороги все равно нет. Езжай и ни о плохом не думай. Все уж решено. Учись только и дядю слушай.

Вот и весь наказ.

Сборы в Москву были недолгими. Устинья завернула сыну с собой свежее белье, пару портянок и полотенце, дала на дорогу немного яиц да лепешек. Помолившись, присели по старинному русскому обычаю на лавку.

Провожать Егора должен был дядя Сергей.

– Ну, сынок, с Богом! – сказала Устинья и, не выдержав, горько заплакала, прижав сына к себе.

Глаза Константина тоже покраснели, будто он собирался расплакаться, но сдержался. Молча обнял Егора, похлопал по плечу и отвернулся.

До Черной Грязи Егор с матерью шли пешком. Раньше Егор здесь собирал ягода да грибы, а теперь вот неизвестно, вернется ли когда-нибудь сюда. Родные места вдруг стали ему неимоверно дороги. Захотелось еще раз обнять отца, взглянуть над дом, поболтать с Лешкой. Что теперь будет?

– Помнишь, как вот на этой полоске, около трех дубов, когда мы с тобой жали, я разрезал себе мизинец? – вдруг спросил Егор.

– Помню, сынок. Матери всегда помнят о том, что было с их детьми. Плохо поступают дети, когда они забывают своих матерей.

– Со мной, мать, этого не случится! – твердо произнес мальчик.

Внезапно начался дождь. Сначала он лишь накрапывал, затем ударил в полную силу. Егор и мать побежали к поезду.

Поезд медленно набирал ход. В вагоне было темно, лишь одна сальная свечка выхватывала из мрака угол. Деревья за окном и дома приобретали все более размытые очертания, по мере того как поезд разгонялся. Вагон был узким, пахло сыростью, и было прохладно.