Читать «Три карты усатой княгини. Истории о знаменитых русских женщинах» онлайн - страница 13

В карете на мягких подушках покачивалась русская княжна Евпраксия, ради которой, собственно, и была затеяна вся эта пышность. Ей недавно исполнилось тринадцать лет, но уже год она была невестой и теперь направлялась к жениху, которого никогда не видела прежде. В обозе везли приданое, которое (и сие важно!) по законам того времени навсегда становилось ее личной собственностью. В хронике Розенфельдского монастыря сказано, что «дочь русского царя приходит в сию землю с большой пышностью, с верблюдами, нагруженными роскошными одеяниями, драгоценными камнями и вообще несметным богатством».

При дворе батюшки Всеволода Ярославина, великого князя Киевского, поговаривали, что саксонский маркграф стар и не очень хорош собой, и это, признаться, сильно огорчало княжну. Впрочем, до замужества оставалось еще три года — столько по местным обычаям полагалось прожить на земле будущего мужа иноземной принцессе, дабы усвоить немецкий язык и проникнуться традициями правящей в Саксонии династии.

Инициатива этого брака принадлежала маркграфу Генриху, видевшему в Руси возможного военного союзника. Но и Всеволод был заинтересован в союзе с Саксонией, с которой русские князья традиционно поддерживали добрые отношения. Эта коалиция должна была отвратить от вмешательства в непростые разборки между русскими князьями польского князя Владислава I Германа, чьи владения лежали аккурат между Русью и Саксонией.

Брак между особами правящих домов был своего рода формой договора о дружбе между государствами. Количество таких браков лучше всего свидетельствовало об авторитете страны. В качестве иллюстрации международного положения Руси заметим, что в XI веке киевские княжны были королевами Франции, Норвегии, Дании, Польши и Венгрии. А незадолго перед тем другая дочь киевского князя Янка, сводная сестра Евпраксии, едва не стала императрицей могущественной Византии, но, увы, ее жених царевич Константин Дука Старший стал жертвой константинопольских интриг — беднягу, дабы исключить его претензии на византийский престол, насильно постригли в монахи. Янка осталась в Киеве и чуть позже тоже приняла постриг.

Евпраксия, с малых лет не по-женски честолюбивая, ни за что не хотела бы повторить судьбу старшей сестры. В переводе с греческого ее имя означало «счастливая», и она не сомневалась, что ее жизнь будет соответствовать имени; впрочем, по прибытии в Саксонию ее стали звать на латинский манер Пракседис. Примером ей была не Янка, с которой вместе росли, а тетки Анна и Анастасия, правящие королевы Франции и Венгрии. Ей тоже хотелось править, и пока все складывалось как нельзя лучше. В этом караване соединились ее счастливое прошлое и ожидаемое блестящее будущее: с одной стороны — свита, сопровождающая ее из самого Киева, и приданое, олицетворяющее богатство родины, — по словам восхищенного немецкого хроникера, верблюды были «нагружены роскошными одеждами, драгоценностями и вообще несметным богатством»; да и сами верблюды, которые по понятным причинам встречались на Руси не чаще, чем в Саксонии, только подчеркивали это богатство. С другой стороны — почтительные рыцари и великолепная карета, высланные Евпраксии навстречу будущим мужем, свидетельствовали о том, что и впредь ее ждут почет, уважение и богатство. Но вряд ли даже в самых невероятных мечтах могла представить княжна, какой высоты власти она достигнет и какие трудности ей предстоит пережить.