Читать «...начинают и проигрывают» онлайн - страница 140
Квин Лев Израилевич
И в школьных тетрадках учительницы Назаровой она тоже могла рыться, не возбуждая подозрений,— дверь ее комнаты выходит прямо в кухню…
Я уже видел перед собой ее красивое лицо в совсем новом непривычном свете: в глазах затаенное коварство, тонкие губы змеятся в ехидной улыбке.
Она! Она!
Все, нервничая, посматривали на стенные часы.
Девять часов…
Пять минут десятого…
Восемь минут десятого.
Наконец открылась дверь. Последний, Сечкин.
— Что так долго?— спросил Глеб Максимович.
— Ждал. Вышла только около девяти — вчера поздно работала вечером.
— Конечно, не она?
Почему Глеб Максимович так уверен? Ах да, иначе Сечкин задержал бы ее, привел бы с собой.
— Письмо не тронуто.
Дома лежало?
— Нет, у нее в сумочке. Говорит, хотела отпроситься с работы — и сразу на хлебозавод. Очень уж жаль ей Изосимова. Понятно — женщина!
В небольшую стопку писем на столе Глеба Максимовича легло еще одно-последнее.
Операция провалилась.
Среди адресатов Дяди не было. Или же он оказался умнее и осторожнее, чем мы предполагали.
И Зинаида Григорьевна… Я фыркнул, полный презрения к самому себе. Нет, каким олухом надо быть, чтобы заподозрить фашистского шпиона в этой милой, мягкой женщине!
Все были удручены, не только я один. Лишь Глеб Максимович не терял оптимизма, по крайней мере, внешне; в душе он досадовал, может быть, больше всех.
— Что ж, обошла лиса один капкан, угодит в другой.
Придется основательно взяться за прошлое всех семерых… Давайте сейчас перекур на десять минут, а потом когда соберемся, больше чтобы здесь не дымить. А то задохнемся раньше, чем выудим Дядю.
Курильщики потянулись в коридор. Я подошел к столу, стал бездумно перебирать письма. Да, напрасно Изо-симов вываливал язык от усердия. Интересно, огорчится он или обрадуется? Наверное, все-таки огорчится: он явно надеялся спасти свою шкуру за счет Дядиной. Даже сам переписать предложил, когда проткнул бумагу и заметил на моем лице недовольство,— подумать только, на какие жертвы шел человек!
Да, но где же эта дырочка?
Я со все возрастающим удивлением вертел в руках письмо, адресованное Зинаиде Григорьевне. Вот здесь он проткнул, когда ставил точку. Ничего нет!
А не путаю ли я? Может, не Зинаиде Григорьевне предназначалось последнее письмо — другому?… Нет, ей, ей! Изосимов писал по порядку, а ее фамилия стоит у меня седьмой в списке.
Как же так? Было отверстие — и исчезло?
Переписано? Она проявила, а потом переписала? Ведь у Изосимова такой почерк — подделать нетрудно. Учуяла ловушку? Или просто так, на всякий случай?
Я, опасаясь попасть впросак, внимательно осмотрел письмо. Кажется, да!"А» и «о» круглее, чем в остальных письмах. И нажим не такой…
-Товарищ полковник!— позвал я дрогнувшим голосом. Товарищ полковник, посмотрите.
И началось…
Сотрудники отправленные на комбинат, позвонили:
— Нет ее на работе. Отправилась в баню…— Немедленно туда!— приказал Глеб Максимо-вич. - Я сейчас подошлю вам Люду и Елизавету Ивановну, пусть проверят!