Читать «...начинают и проигрывают» онлайн - страница 13
Квин Лев Израилевич
3.
И вот мы стали гражданскими.
Внешне почти ничего не изменилось.
Арвид и я по-прежнему жили в своей палате, вместе со всеми «ходиками» ели в госпитальной столовой-сам Куранов распорядился, даже нас не спросил: «Временно, пока не трудоустроятся». Носили мы военное обмундирование, на гимнастерках и шинелях не снятые еще погоны.
Но только чувствовали мы себя в госпитале уже не равноправными жильцами с законной пропиской, а временными постояльцами или, вернее сказать, вокзальными пассажирами, ожидающими своего поезда. Билетом на поезд должно было стать направление на работу.
Какой же она будет, наша первая после фронта гражданская должность?
Я думал об этом с трепетом. Профессия у меня одна- минометчик, опыт работы тот же. Правда, в тридцать шестом после внезапной, от разрыва сердца, смерти отца надо было хоть немного помочь маме, и я, справив после уроков на скорую руку домашние задания, бежал в городской клуб крутить кино. Но работало нас в кинобудке двое, и тот, второй, был куда опытнее меня. Я состоял у него в подсобниках: таскал тяжелые ящики с фильмами, перекручивал отработанные части. К тому же идти киномехаником сейчас, во время войны, я и не собирался. С этим великолепно справляются щуплые девчонки, а мне, мужчине, место…
Да, где же мое место? Уметь я ничего не умею, и к тому же никуда не годная нога…
Арвида, немногословного, внешне невозмутимо спокойного, тоже одолевали тревожные мысли. Его будущее рисовалось, пожалуй, в еще более темных красках. И не только из-за искалеченной правой руки. Арвид вообще плохо представлял себе нашу гражданскую жизнь. Ведь Советская власть установилась у них, в Латвии, всего только в сороковом, каких-нибудь три года назад! Не успели спокойно пожить — и война. А потом пошло: фронт — госпиталь, фронт — госпиталь… Вот госпитальные порядки и обычаи он знал в совершенстве. Зато когда дело касалось гражданских учреждений, обращался ко мне и другим с наивнейшими вопросами:
— Как называется место, где выдают паспорт?
И переспрашивал сосредоточенно:
— Паспортный стол? Почему — стол?…
Для него это звучало ново и необычно.
Существовал такой порядок: всех коммунистов, встававших на учет после армии, вызывали на беседу к первому секретарю райкома партии. Позвали и меня. Заглянул однажды в палату дежурный по госпиталю и сказал:
— Товарищ Клепиков, срочно в райком!
Я быстро собрался. Седой-боевой напутствовал:
— Ходи фертом, гляди козырем. Руки в боки, глаза в потолок…
Райком помещался в старом деревянном доме с резными, ажурной работы наличниками, когда-то они, видимо, очень красили неказистое здание, а теперь сами посерели, растрескались, наполовину обеззубели от старости.
Крутая лестница на второй этаж настораживающе покряхтывала под ногами. Влекомая массивным отвесом в виде обрезка рельса, мягко хлопнула приземистая одностворчатая дверь, сбитая из широких плах.
Седая женщина в очках с очень выпуклыми стеклами, не отрываясь от пишущей машинки, посмотрела мельком на мою кандидатскую карточку:
— Проходите, пожалуйста, они ждут.