Читать «Зинин» онлайн - страница 110

Галилей приходит к открытию основных законов динамики, наблюдая, как качается люстра в Пизанском соборе. Падающее яблоко ведет Ньютона к мысли о законах всемирного тяготения.

Но разве случай обслуживал только математиков?

Благодаря чистейшей случайности открыл порох немецкий алхимик монах Бертольд Шварц. Смешав в ступке серу, селитру и уголь, Шварц стал высекать искру из огнива. Искра упала в ступку. Произошел взрыв, подбросивший высоко в воздух лежавший на ступке камень. Так был изобретен порох и узнаны его свойства. Менее всего думал изобретатель о порохе, изобретая его, и глупо говорить о людях: он пороха не выдумает! Шварц был явно очень далек от мысли о порохе, иначе, конечно, он не стал бы высекать искры в такой опасной близости к ступке с порохом!

На глазах у самого Зинина методом проб, находок и ошибок развивалась химическая наука, одним из создателей которой был он сам. К поразительному своему открытию Вёлер пришел, приготовляя цианово-аммиачную соль, и образование мочевины было для него полнейшей неожиданностью. Столь же неожиданным для самого Зинина было получение анилина и дальнейшая история открытой им реакции.

В 1856 году, занятый поисками средств для синтеза хинина, английский химик Перкин решил испробовать окисление анилина хромовой смесью. Вместо ожидаемого хинина при реакции получалось какое-то темно-фиолетовое вещество, выпавшее в осадок.

Это была первая синтетическая анилиновая краска. А в том же 1856 году в Варшаве профессор Главной Школы Натансон получил другую красную анилиновую краску — фуксин.

Вскоре после этого последовало тем же методом проб, находок и ошибок изготовление ряда других анилиновых красок и положено было начало химии красителей.

Переходя от истории науки к истории техники, Николай Николаевич вспомнил гальванопластику Якоби, а гальванопластика напомнила о Гальвани, случайно открывшем электрохимический источник тока, имея дело с препарированными лягушками. Опыты с лягушками в конечном результате привели Сеченова к открытию рефлексов головного мозга.

— Но ведь это значит, что мысли, открытия, изобретения не рождаются в нашем мозгу сами собою! — взволнованно вскричал молчаливый седок, пугая извозчика. — Ведь это природа, окружающий мир рождают их в нашем мозгу! Господи, где головы у людей, если они не видят этого!

Извозчик потянул вожжи и остановился, а седок, решив в рассеянности, что доехал до дому, полез в карман за кошельком.

По заказу Николая Николаевича кассир, выдававший ему жалованье, сверх кредитных билетов клал еще туго завернутый в бумагу столбик серебряных гривенничков на чаевые и извозчиков. Не отрываясь от своих мыслей, Николай Николаевич вынул из кошелечка два гривенничка и положил их в открытую ладонь извозчика. Тот подергал шапку на голове и поехал дальше, а Николай Николаевич, сообразив, где он находится, свернул в тихий переулок ближайшим путем к дому, подсмеиваясь над собой.

«Итак, — продолжал думать Николай Николаевич, — и кузница Пифагора и ванна Архимеда, и люстра Галилея, и яблоня Ньютона, и гальванопластика Якоби, и динамит Нобеля — вовсе не случайности, как их обычно понимают, а совершенно необходимые закономерности мышления, строящегося иэ образов внешнего, мира, без которых никакая мысль невозможна! Вот о чем говорил когда-то нам и Лобачевский!» — вспомнил Николай Николаевич, испытывая то самое чувство удовлетворенности, которым заканчивается долгий путь творческих проб от ошибок к находкам и выводам.