Читать «Межгосударство. Том 2» онлайн - страница 9

На земле Димена и нынче недурно промышлять вечность. Ранний чернотроп. Накрапывает дождь, камни покрываются оксилофитом, деревья молодеют, нежась под зефиром и каплями. Вчера ездил потолковать с одним сколотившим себе репутацию мудреца, позавчера целый день мешал в котле, сегодня взялся подзаписать. Впору просить прощения за алогизм на облучке с шамберьером из алогизма (литераторы никогда не обходятся без этих манже-кокетств, дающих им возможность сообщить что-нибудь о себе), я ещё при долгоденствии имел привычку перескакивать, мог с описания пыточной Монмутского к перечислению достоинств не отрезанных достоинств Магдалины. Излагать всё планомерно, обратного не потребует намеченный порядок эпопеи, безусловно намечен, преимущественно по воскресеньям мне кажется, им намечен я. О здешней красоте, способна пробудить фонтан древних фекалий посреди острова Росса. Устроено до охерения обстоятельно и с предусмотрительностью, кто-то залез ко мне в многомудрый жбан, вытащил самое желанное, за зацепились два или три образа и масштаба, не предназначенные для опубликования. Маленькая бухта, едва ли больше слоновьего сфинктера, можно перебросить раздутым втрое мраморным бюстом Гомера, у кромки воды песок вперемешку с галькой, прибрежная полоса не широка и очень скоро первооткрывателя угнетают деревья. Дубы, ильмы и сикоморы, с толстыми и вывернутыми из земли, перерубить, гильотина должна до третьей платформы Эйфелевой (в таких актиностелах больше событий чем в заседаниях английского менджлиса), с раскидистыми кронами, неизменно золотыми спорофиллами отражающими солнце в ослепление космоса. На правом краю палец с выкрашенным фосфорным лаком ногтем, сложенный из плохо отёсанных на глаз, к корням пошире к лампе поуже, дверь пессимизирует грабителей и котов. Основательная, основателен свод кроличьей норы. Вверх винт, выеденные тысячей (мне нравится так, однако не нравится, эти двести пятьдесят бездельников входили в мою комнату и так не думаю), не оставляют выбора. Круглая аудитория с двумя большими люкарнами, на лес и на море. Превосходно виден на двухвековом рейде, якорь врос в полипы близко горловины бухты, никогда не отскочить хоть на недельку к горизонту. Среди всего живу, преотменно-злорадно и скрытно-самодовольно. Памятуя о данном и коротко запутав жизневедение, возьмусь начертать насколько приходится мало редактировать отредактированное, в предшествующей от скомканных провалился пол. Тянул лямку некоторое, загадочно переехал, не забросил памфлетствовать, учитывая здешний пятый глаз, более излагать краеугольные. Как их забросить, целый мир лежит на ладони под взятой для питья мутной водой, означенный взор волен задирать юбки во всех местах, в любой эпохе, что там эпохе, какая банальность, в эпохи не проникает только ленивый, в самую, какую возжелается голову, какого возжелается представителя. Видишь осуществления, слышишь имена знакомцев, кого-то из семьи, сообразную дуплерадугу чувств, восклицания по тому или иному, очереди, исполнение проклятий, видимое после гипноса, невысказанную брань, смотришь и читаешь на желваках намерения, терзания совершёнными убийствами, иные узуальные терзания, порою складывается обскурантистская мозаика, невозможно измыслить при всём хитроумии головы. Взялся наблюдать за онтогенезной историей, по мере развития разбить пару роковых хундсгугелей, задать, разрешить в разных контрапунктах, происхождение комплотов и противоречий, растолкать и проследить группу судеб на протяжении растянутых поколений-паровозиков, вводить в обращение концы, с 1349-го, начал прядать ножками мальчик по имени Готффрид, в новом замке местности отчего прозвище Невшатель. В этот мировые будни не отличались нашествиями то марсиан, то проксимоцентавров, разве особенно делилась бубонами. В Норвегии едва не половина всех викингов, францисканцы по сию боясь Гонория на подошвах на острова к западу от тамплиерства, как следствие пройтись по евреям, виня, слишком долго хранят закладные, колдовстве для появления нулей и лжеучении – намеренно пропускают букву в заплечной сумке, в Майнце обложили дровами шесть тысяч, в Кёльне под корень одну из самых древних бегетрий, тысячами жертвы в Эрфурте, сотнями в Брюгге и Генте. В остальном обыкновенный для тогдашнего понимания не-учи-как-жить. Немецкие рыцари любовно осаждали Изборск, Галицко-Волынское княжество пересмотрено поляками, очередной Плантагенет Эдуард III находил важность в указаниях шерифам возобновить из лука в ущерб футболу, лондонцы по улицам дутые свиные пузыри, гонения зилотов силой турок и православной церкви во главе с афонскими монахами из исихастов, в довершении чехарда Иоанна Кантакузина с генуэзцами, разумеется, венецианцы, сожжённый флот, непомерные налоги, строительство нового, опять война, как результат признание притязаний генуэзцев. Умерли хорошие и плохие, небезынтересные для истории и. По средам скорблю по Аль-Омари Шихаб ад-Дин Ахмед ибн Яхья ибн Фадлаллах аль-Омари ад-Димашки, арабскому жопосиду, думающему, учёный, по Уильяму Оккамскому и дону Хуану Мануэлю, автору «Жутькнига примеров графа Луканора и Патронио», нескольким другим. Кое-кто в тот год и родился. Из примечательных Макарий Желтоводский. Из примечательнейших – Готффрид Новый замок, учёный для своего, натурфилософ по джинлампам, астроном без таблиц, географ в лучшем смысле, дьявольский путешественник, криптоалхимик, фигура неоправданно не замечена современниками, сам не высовывался пока не закрывали на ремонт эркер-клозет, представляет персонажа до небес многосмысленного, шустрит десяток тулов, у каждого свой на ход вещей. Проследил как выносили трёх сыновей Карла, Якоба и Анатолия, дальше понеслось, расселились по Европе, схватили в членах добродетелей и злодейств основателя, выявлялись на протяжении более ноль шести тысячелетия. Апогеем смешений изобретение выспреннего орудия девастации – грибов небесных. Далее 1967-го загляну, но не оглашу (разве заглянет Гуан-Ди, думает, может куда угодно, хоть в замыслы Л. К.), это уже в предисловии, что объявлено в предисловии не вырубить топором и не выпилить ленточной пилой. Подобно ведьмам и кружкам моркови вижу через срез бульона. Имеет размеры и потребности, чугунный, в саже, наростах запёкшихся неистинных картин, на лакированной распластанности в правой от входа части комнаты на маяке, сквозь мутное брашно, при добавлении рибофлавиновых отрубей (не следует с мякиной) делается ясным, я, Христоф Радищев, вбираю и отторгаю шесть веков и четырнадцать поколений Новый замок. Без толку словоблудить, можно с толком фрагментарно-путаного познания. Самым познавательным, после желудка неизвестного науке существа, изба на краю АПЗ-20, ботанического и густого леса, вдалеке становится голубым.