Читать «Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году» онлайн - страница 17
Николай Михайлович Коншин
— С радостью, полковник.
— К нам прибыли гости с неприятельской стороны, какой-то монах с товарищами; и я, как дежурный по лагерю, хочу сам посмотреть, что это за птицы: не лучше ли их поворотить назад. Скажите сами: не странно ли — русский монах из Орши, которая давно в руках у неприятелей.
— Ваша осторожность, полковник, известна за образцовую, а потому я и теперь не удивляюсь. Вы нам живой пример, и в лагере, и на поле битвы.
— Да, вы, молодые люди, неопытны, — сказал Влодин, опустив повода и высекая огонь для погаснувшей трубки, — вам, я думаю, смешны мы, старики, а осторожность — великое дело.
— Однако же, полковник, мы едем рысью, и ночью лошадь может споткнуться, здесь неровно: извольте ж заметить, что и мы осторожны.
— Э, друг мой, — продолжал гусар, вкладывая в трубку загоревшийся трут, — конь седока чует. Эта лошадь сроду не спотыкалась. Однажды…
— Кто идет? — крикнул часовой. Здесь была уже цепь.
— Тьфу, братец, как ты меня пугнул! Солдат едет.
— Итак, однажды…
— Ваше высокоблагородие, — отозвались в стороне; Влодин остановился. — Здесь прибывшие, — продолжал подходящий козак.
— Где?.. А! Пожалуйте сюда, честной отец. Откуда изволите идти?
Пока, известный читателям, монах отвечал на разные вопросы словоохотного Влодина, Чугуевский, всматривался с величайшим вниманием в черты первого:
— Боже мой, — вскричал в восторге, — если не обманывает меня память, то я имею честь видеть его сиятельство князя Бериславского!
— Ах, любезный мой Андрей, — сказал обрадованный монах, — сын моего искреннего друга, как я рад встретить тебя в числе первых защитников родины, дай мне себя обнять!
Полковник Влодин, изумленный именем князя Бериславского, вельможи, коего необыкновенные случайности жизни были ему известны и о коем слышал уже нечто похожее на удаление от света, сошел немедленно с лошади, снял кивер и долго оставался немым свидетелем радости Чугуевского и ласковых расспросов красноречивого монаха.
— Полковник, — сказал наконец сей последний, — мы вас задерживаем: позвольте нам взойти в лагерь; со мной три путешественника — это друг мой, купец Янский, он имеет дорожный вид, который предъявим завтра, вместе с моим видом. Там стоит наш служитель, а сзади его еврей из Орши, который желает быть представлен начальнику лагеря; остальные за тем: еврей, его жена и дети, взяты нами из сострадания с дороги, из разоренной корчмы; они пробираются в Смоленск: надеемся, что нам не будет отказано в убежище и от ночи, и от врагов.
— Милости просим, ваше сиятельство, — отвечал Влодин, — я почту за честь сам проводить вас.
— Человек, отказавшийся от света, не имеет мирских титлов, — ласково отозвался монах, — господин полковник! Я грешный чернец Евгений.
Влодин хотел было что-то возразить, язык его начинал уже произносить кое-какие звуки, однако же добрый гусар, не привыкший к объяснениям, за которые хотел было приняться, заключил все без дальних хлопот поклоном и, держа повода лошади в правой руке, указал левою на лагерь, как бы желая сказать, что монах может распоряжаться, как ему угодно.