Читать «Чудесные знаки» онлайн - страница 31

— Шваброй — терпеть не могу! — пояснил он, радуясь работе.

Я спросил, зачем он разделся.

— Одну мою одежду пачкать? — закричал он.

— Ты мой! Мой! — успокоил я.

Дима ползал, тер паркет, раскачивался над ним, как горюя. Он был желтоватый, узенький, с тонкими ребрышками, и все мышцы его и косточки хорошо, удобно двигались в работе. Мне неожиданно стало интересно смотреть, как красиво все в нем подогнано под эту нехитрую работу. Эластично, мягко, но настойчиво весь он перетекает, раскачивается, будто бы уговаривает работу, чтоб не горячилась, не дергалась, а спорилась бы. Не только не интересно, но необычайно приятно смотреть было! Неглупая ведь затея — вымыть пол, чем застаивать мышцы молодые. Пока не прокиснут. Отмякал я, одеревенелый, и совсем уж развалился на диване, отпускало меня и теплело во мне. Веселел понемногу.

Но при мелкокостной азиатской фигурке у него оказались волнистые, неожиданно сильные руки. Я раньше не замечал как-то — почти черные. А кисти косно распяленные, как ступни.

— Мы так в армии драили, — пояснил он, заметив, что я за ним наблюдаю.

Я схватился за беседу. Подобравшись было, я опять расслабился, потянулся весь.

— А я не был в армии, я увильнул, — начал я в потягушках. — Я перепрыгнул через проволоку, через забор. Они догнали — ты зачем бежишь? ты и сам нам такой не нужен. Иди себе. Хотя постой-ка… Я окончательно убежал…

Все это Дима прослушал, замерев внимательно, склонив голову набок, как смышленый зверек непривычную для себя команду. А когда я закончил, он попросил:

— Ты молчи, а? пока я работаю. Ну сколько щас времени простояли с твоей проволокой, а? Ну зачем же, зачем же мне все это знать?!

Я замолчал.

С упоеньем работал, обтирал тряпочкой ножки у мебели, обходил на четвереньках стулья, узенький, подлезал под них, змеясь, тер, мыл, ластился к заблестевшим местам, хотел, наверное, клубочком свернуться на чистом паркете, и громадные трусы с клеймом едва держались на копчике.

Ну хорошо, ну а как рассказать-то?

«Дима, было черт те что, не знаю, с чего и начать?»

«Дима, вначале зазвонил домофон. А ты как раз пошел с моими помоями — вон!»

«Дима, я снял трубку домофона. Ты орал, как всегда ты орешь, а я орал, что открыто, что входи давай. Ты не слушал, конечно же, орал свое, и тут тебя сбило другим голосом, неуловимо отличным от твоего. Баритон. Со слезами. Мокрый, густой, как ночь, баритон. Ревела вьюга. Баритон умолял, рыдал. Оказался — твоя эта ма…»

Но если я начну говорить, то он перестанет мыть, чтобы слушать, и тогда…

…Вот сейчас она идет по этой тропинке… (вот он лег на живот и возит тряпкой под сервантом по-честному, до самых дальних углов, прилежный татарчонок)…света от почты уже не хватает… (вот он намочил, выжал тряпку и стал мыть под столом)…но тропинка узкая, по краям ее высокий намело за всю зиму снег, сбиться нельзя, невозможно… (вот он подбирается к дивану моему, разлегся, возит тряпкой под диваном) и снег скрипит под ногами, а тот свет еще далеко…