Читать «Чудесные знаки» онлайн - страница 210

Вошли двое старшин, приглушенно споря, и замерли на полуслове. Со стариковской кровати на них смотрело столько глаз, сколько не бывает даже на адских химерах. Про химер старшины не знали, но все равно испугались и стояли бы вечно, бедолаги, пораженные великим страхом, и молчание длилось бы вечно, потому что нет страшнее этой казни для крадущегося убить — десятки внимательных глаз с тела спящей жертвы. Стояли бы, угрызаемые стыдом, пока из старшин не превратились бы обратно в вольных сельских пареньков и не ушли бы тихонько, всхлипывая от страха и любви, к себе в деревню, к маме, к полям безбрежным… но тут загремело в окне, это в форточку впрыгнул кот Василий. Он пришел навестить своих жен. Он был черен, он сиял несусветным глазом (второй был потерян в битве), и он беззвучно открывал красный рот. Он мгновенно понял, что в доме чужие. Старшины закричали. Кошки бросились молча. Выпустив когти, волнисто они летали бок о бок со своим мужем и нежными лапами обжигали лица старшин. Шавки же закричали, хоть запоздало, но непримиримо. Сбившись в кучу, они кричали, чтоб те убирались, проклятые. Синяя болонка так орала, что умерла от разрыва сердца. Старик спал.

На краю мира летом падает снег. А зимой встают нестерпимо слепящие льды — выше неба. Небольшие тихие люди живут на краю мира. Они узко и кротко смотрят на мир слепящего торжества. Они знают, что они уйдут, а слепящее торжество останется. Внутри у них теплые удары крови. Кротость их от слепящего безбрежного мира вокруг. Им нравится холод и ясность этого мира. Они рады, что их позвали пожить. Однажды они увидели в небе самолетик. Он приблизился, и им стало видно, что у него ледяные стекла кабины, а на крыльях перепонки. Он жужжал, а на груди у него, как ножевой удар, — зияла звезда. Люди ахнули и замахали ему. Но он полетел дальше, в ту глубь, откуда встает северное сияние, куда не ходят люди. Очарованные, глядели они вслед. Никогда не смели они уходить так далеко, куда улетел этот небесный самолет. Они думали, туда людям нельзя. Люди окраины мира собрали совет и решили запрячь собак, побежать за самолетом. Неделю они бежали за ним, поднимая головы вверх, туда, где он царапнул небо. Тогда был день в мире. Зорко они вглядывались в сияние вокруг. И вот они нашли его. Он был разбит. Они поняли, что он умер. Но тот, кто должен быть в самолете, — исчез. И они бежали еще. Умные собаки уже знали, что они ищут в бездонно сверкающем воздухе — запах жизни искали они. И вот теплые толчки в своем сердце ощутили они, и собаки, завизжав, понеслись, они нашли человека. Но он уже умер, как и его самолет. Эти теплые толчки в сердце, что ощутили собаки, были запоздалые толчки. Человек уже умер, а толчки еще не растаяли, собаки успели их перехватить. Весь прозрачный, как лед, он стоял на коленях, а слезы в его глазах застыли, как стекло. Одной рукой он упирался в лед, а другую держал высоко вверх. Он хотел, чтоб, замерзая, она так и стояла — знаком, а в руке его была красная тряпочка, которая одна дрожала от холода. Люди окраины мира не догадались, что он стал вехой, меткой, флагом, вымпелом, стягом. Что нами открыта теперь эта земля. Они его вырубили из снега, и ямку замело, как до открытия. Они подивились его ботиночкам. Вырубили ему во льду комнату, посадили в нее и закрыли вход ледяной глыбой. Чтоб теперь он из новой своей вечной жизни видел сияние безбрежного мира, тончайшую ощутил бы негу холода и молился бы на северное сияние. Красную тряпочку они взяли с собой жить и поспешили обратно, потому что начиналась пурга.