Читать «Сухэ-Батор» онлайн - страница 3

Зимой, во время бескормицы, погиб весь скот Дамдина. Семье грозила голодная смерть. А тут еще пожаловали сборщики налогов и податей. Писарь, нацепив на нос очки, зачитал ведомость, в которой перечислялись все повинности и долги арата княжеского удела — хошуна Дорджижаб Цэцэн-ханского аймака Дамдина.

Уртонная, или почтово-курьерская, повинность… Тягчайшая из повинностей. Араты, выделенные для отбывания конно-уртонной повинности, со всем своим имуществом откочевывали на место службы и несли ее полгода, а то и год. Она была главным средством связи в стране. Для того чтобы по конному уртону доставить какую-нибудь корреспонденцию или сопровождать чиновников, арату-курьеру приходилось покрывать на своих лошадях сотни километров. Кроме того, араты обязаны были обеспечивать проезжающим пропитание за свой счет. Почтовые станции отвлекали от сельского хозяйства большое количество рабочего скота, а также людей.

Подводная и воинская повинности. Столовое и квартирное довольствие чиновникам и писцам. Содержание удельных князей. Пожертвования на ремонт и строительство монастырей, на богослужения, на содержание аймачных управлений. Подношения главе церкви богдо-гэгэну. Содержание управлений губернаторов и командующих войсками. Сборы на уплату аймачных и хошунных долгов. Содержание воинских отрядов… Налогами облагалась каждая корова, каждая лошадь. Если нечем было платить налоги, то угоняли весь скот бедняка, забирали седла и все имущество, даже женские украшения. Забирали все. Правда, иногда оставляли немного мяса, которого могло хватить на несколько дней. «Народ исхудал и близок к смерти», — писал в докладной записке один чиновник своему князю.

Писарь долго перечислял долги и повинности Дамдина. Не хватило бы и десяти жизней, чтобы рассчитаться с ханами, ванами, амбанями, цзянь-цзюнями, ламами, цзасаками-князьями, феодалами и сановниками всех мастей.

Этой же ночью Дамдин, посадив в корзину для аргала двухлетнего Дэндыба и придерживая беременную жену, пешком двинулся на северо-запад. По степным законам, он не имел права покидать своего хозяина — за это жестоко наказывали или сдавали в солдаты на бессрочную службу; но нужно было спасать семью от голодной смерти. По дороге удалось пристать к каравану и наняться погонщиком верблюдов. Много дней продвигался китайский караваи на северо-запад. Неторопливо шагали верблюды с тюками шерсти. Караван прибыл в Богдо-Хурэ, или Ургу, поздно ночью и остановился в урганском Маймачене — китайском торговом поселке. Здесь, в чужом доме, и нашла временное пристанище семья Дамдина. Впоследствии ему удалось приобрести плохонькую серую юрту. Войлоки юрты были такие старые, что когда в очаге разводили огонь, то дым выбивался изо всех щелей, а соседям казалось, что начался пожар.

В этой юрте 2 февраля 1893 года родился третий сын Дамдина — Сухэ.

В Маймачене трудно было найти работу. Когда Сухэ исполнилось пять лет, его отец со всей семьей перебрался в Ургу и поставил свою юрту неподалеку от русского консульства. Но и здесь жилось не лучше. Заработок был случайным. Иногда Дамдин приносил десять мунгу, на которые можно было купить три бараньи головы, но чаще он возвращался после дневных поисков с пустыми руками. Ханда шила подошвы для гутул, халаты, шапки, прислуживала в юртах богатеев, но и ей редко удавалось заработать в день пять-десять мунгу или хадак — ленту из серого шелка, которая ходила вместо денег. Семья голодала. А тут еще родилась дочь. Назвали ее Долгор. С горя Дамдин запил. Он пропивал даже те небольшие деньги, которые удавалось заработать, приходил домой во хмелю, усаживался на кошму, хватался за голову и сетовал на тяжелую судьбу. Отец был кроткого нрава, но когда напивался, начинал бормотать такое, что у Ханды от испуга волосы шевелились на голове: он проклинал богов, грозился чиновникам и жирным нойонам, называя их жадными собаками.