Читать «Третья истина» онлайн - страница 96

Лулу вынуждена была мысленно согласиться: что-то есть… Но, засмеявшись, назидательно сказала:

— Это вовсе не лицо, это, знаете, как называется? Гримаса! Я еще не так могу!!!

— Не надо, не надо, сдаюсь. — К Лулу обратилось анфас знакомое лицо, с четко выписанными самой природой чертами.

Она взыскательно оглядела его: легкие русые волосы падают на просторный лоб, крепко сжатый рот, словно, удерживается от улыбки, глаза — сейчас большие, голубые и безмятежные, но она знает, как легко они меняют цвет или прячутся в веках, и как много выражений могут принять…

Она успокоено и убежденно повторила:

— Нет, вы очень красивый!

— Настаиваешь? Что ж, благодарю. Тогда согласимся на том, что Дантес был красавцем в другом роде. Это ты допускаешь?

— Это еще ничего… А вот Пушкин, он тоже красавец другого рода? Еще одного?

— Это ты не о внешней красоте говоришь.

Лулу не поняла его и спросила о своем:

— Так нарисуете Пушкина? Как сами хотите? Чтобы не Тропинина, а наш был?

Ей очень хотелось напомнить, что он еще обещал вылепить ее, но она постеснялась.

— Попробую. Сейчас покажу тебе альбомы с портретами, поищи еще красавцев в нашу компанию. — Он, наконец, улыбнулся и присел на ручку кресла, перегнувшись к нижней тумбе секретера, но тут же перебил сам себя и вскочил:

— Что это я? Заболтался. Надо идти. Прости, занят. Идем, идем, поторопись.

Он пропустил Лулу вперед и захлопнул за собой дверь…

ГЛАВА 10. ЗАМОК В МЕЗОНИНЕ

Так что же делать? — Лулу сидела в своей комнате, подперев кулаками подбородок. Духи, платочек, альбом — ну, совершенно все не подходит. Который день она мучилась проблемой, что же подарить Виконту в день Петра и Павла? Что может выразить ее восхищение их уроками и разговорами? Как он смеялся, когда она недавно спросила, любит ли он полосатые галстуки, — Тоня восторгалась такими, — и смотрел, будто ожидая, пошутит ли она еще. А она вовсе не шутила, хотела выяснить! Даже ночами мало спала от размышлений. Теперь остался один день. Значит, ничего не подарит, а так мечтала… Надо правду себе сказать, она и придумать-то не может, а уж откуда достать… Мечты., мечты… И вдруг грустные мысли завершились словами: «где ваша сладость?». Лулу посмотрела на портрет Пушкина, выполненный мягкими мелками-карандашами, тоже оказавшимися в ящике секретера Шаховского. У-у-у-у! «Я больше люблю сладкое, чем горькое!» — сразу вспомнилось ей. Торт, что может быть лучше торта! С кремом и цукатами! В приложение к этой идее сложился и план добычи. Фарфоровая свинюшка потеряла голову. Лулу специально выбрала этого несимпатичного зверя, чтобы не дрогнула рука перед казнью. Как жаль, что она не придавала значения росту накоплений! Оказалось, что у нее всего два рубля семьдесят девять копеек. Много это или мало? Хватит на торт? Ей выделялись карманные деньги, а покупать она почти ничего не покупала, разве что книжки в мягких обложках. Даже в кондитерскую, как другие девочки в Ростове, не ходила…Что радости, одной? Лулу пересчитала… Наверное, хватит! Теперь предстоит дать эти деньги Пузыреву, который почти каждый день ездит за городской провизией и другими вещами. Самое Лулу из дома все равно никто никуда не пустит. Лучше предупредить его прямо сейчас. Он не злой, лишь бы, не слишком пьяный был… Лулу мало чего боится, а вот пьяных — очень даже. Кстати, вон он стоит возле старой груши и разговаривает с самим Виконтом. Совсем не страшно будет подойти, но как уговорить Виконта не вникать?