Читать «Третья истина» онлайн - страница 388

Женщина, завелась на высокой ноте, ни разу не переведя дыхания:

— Да какой еще Семен Васильевич? Нет здесь никакого Семена Васильевича! Я здесь проживаю — мне квартиру завком предоставил… Да разве эта каморка — квартира? К черту идите с такой квартирой, тут и повернуться негде… Как Зимний брать, так давай, рабочий класс, лезь на ворота, а как квартиру его бездомной частице предоставить, так нá тебе, Нюрка, погреб на три аршина — живи.

С большим трудом Саше удалось вставить еще один вопрос, была ли квартира заперта и пуста, когда в нее вселялась вот эта голосистая Нюра.

Вселившаяся по закону пролетарка разразилась тирадой на еще более высоких тонах, из которой Саша кое-как разобрала, что о судьбе прежнего жильца она, Нюра, знать не знает и ведать не ведает, и что прáва являться и устраивать ей, Нюре, допрос ни за кем категорически не признает.

Тут Саша вспомнила свои неоспоримые правá и поведала голосистой, жилице, что она, не «кто-то», а родная племянница Семена Васильевича по имени Александра.

Нюра посмотрела на нее с подозрением, но сразу сбавила тон:

— Соседи болтали, вроде как в деревню с женой подался. На Юга, кажись.

— Это Амалия Карловна, жена? Простила его все-таки? — обрадовалась за дядю Саша.

— Этого я уж знать не знаю, Амалия или Розалия…

— Все-таки, — настаивала Саша, — может, он хоть что-то оставил? — она так уже настроила себя на разговор с дядей о Виконтовом родственнике, что не могла смириться с тем, что ей нет от Семена даже крохотной записочки, что-то проясняющей. — Ну не может же быть, чтоб ничего! Вы ничего не находили?

Она не то, чтобы верила, будто действительно что-то есть, просто было ясно: как только она повернется к этой женщине спиной и уйдет, делать дальше будет нечего. Но женщина осеклась и посмотрела на нее с испугом.

— Иди к черту! Ничего я не находила. А тебе, откуда известно? Твоя что ли, цацка? Чего ты на меня вылупилась, как икона Богородицы?

Саша молча смотрела на женщину. Она ничего не знала ни о какой «цацке». Она надеялась на письмо. Нюрка неловко затопталась на месте:

— Тебя как, сказала, звать-то?

Саша тихо, вновь во что-то поверив, напомнила: «Александра».

— Ладно. Было, вроде, чего-то… Мне чужого вовек не надо! Твое — так бери, черт с тобой! — Нюрка метнулась на мгновенье вглубь коморки и вернулась с зажатой в кулаке цепочкой. В другой руке она держала надорванный конверт. Саша схватилась за него, не обращая внимания на цепочку. Но конверт был пуст. Только на месте адреса было написано: «Не прикасаться. Цепь и монеты — племяннице Саше и только ей. Считать завещанием Поля, не сметь преступать. Не пить, ни сейчас, ни потом — в память о нем, лучшем из братьев».

Саша вдруг вспомнила: Семен говорил ей в последний день об оставленных Виконтом золотых вещах. Бедный Симус! Он спрятал вещи в конверт ОТ СЕБЯ. Ждал, что она придет. И не пропил! На глазах у нее выступили слезы. Женщина настойчиво, с видимой досадой, совала ей цепочку:

— Держи — держи, Нюрка не воровка какая-нибудь. Только монет нет — хоть ты меня режь. Была… одна, там, другая… — на жратву сменяла в голодуху. Сала б отрезала — и того сто лет, как нет! А эту — на, бери. Да бери живым манером, говорю, не трави душу.