Читать «Третья истина» онлайн - страница 329

— Важное дело, — коротко бросила она в ответ на недружелюбную попытку схватить ее за руку. — Простите, но ВАМ я этого сказать уж никак не могу!

К ее удивлению, подействовало.

— Ясно, раз так, объяснить же надо, а не лезть, не спросивши. Вон в те двери иди, там разбирают вопросы населения.

Саша, конечно, в «те двери» не пошла, а, сориентировавшись на местности, притормозила, дожидаясь, чтобы стражи у дверей отвернулись. Дождавшись, рванула вверх по лестнице и нацелилась топать к самым внушительным дверям, возле которых на скамье сидел человек. Сделав сверхозабоченное лицо, повернулась к комнате спиной и, решительно потирая лоб, пошагала к лестнице на следующий этаж. Потом хлопнула себя по лбу, воскликнула «ах, да!» и сменила направление на прямо противоположное. И тут Саше не повезло: она влетела в совершено пустую комнату, и некому было оценить ни важность вопроса, ни логики, по которой Саша прикатилась именно сюда, ни блеска, с каким это было сделано. Ее выволокли за шиворот, и сивые усы, проходящие над губой незнакомца, того самого, со скамьи, прямо параллельно полу, задергались в такт громогласным выкрикам:

— Ты куда это? Не спросяся? Да я те уши надеру! Постреленок. А ну, говори адрес проживания? Или родичи внизу? Это что тебе здесь контору построили в бирюльки играть? Чтоб сопляки здесь, как оглашенные, бегали?

— Емельянов! Я попивал довольно приличный морковный чаек в буфете на первом этаже, но был вынужден бросить его на произвол судьбы и выскочить оттуда, потому что от твоих воплей все решили, что начался очередной этап мировой революции, и ты трубишь всеобщий сбор.

Даже в столь критической ситуации Саша с первого звука узнала тихий рокот доброго-предоброго баса, прозвучавшего в противовес звонким громам усатого.

— Емельянов, перестань на некоторое время вытряхивать из этого мальчонки пыль. Отставить, отставить, Емельянов! А тебя, молодой человек, каким ветром сюда занесло? К кому это ты так отчаянно рвешься?

Саша, которую Емельянов по приказу оставил в покое, смотрела на Севера, улыбаясь до ушей, и ничего не говоря: пусть узнает сам!

— Лыбится еще, нарушитель! — рассердился Емельянов.

Прежде, чем предаваться воспоминаниям, Емельянова следовало осадить.

— Я пришел по вопросу образования, недавно приехал. Нужно направить меня в Советскую школу. В хорошую…

— Это что тебе канцелярия бухгалтерская? Это комиссариат. По важнейшим вопросам здесь люди сидят. Тут всероссийский комиссариат заседал… — захлебнулся эмоциональный страж.

— Ты опять разоряешься, Емельянов? Причем, не вдумываясь в дело. То, что для парня его школа — вопрос самой высокой категории и его должен решать наивысший орган — это очень хорошо, Емельянов. За это сознание в человеке, пусть даже в самом маленьком, ты и воевал, Емельянов. Ты же не с пустой головой на врага шел?

— Я что говорю, может, пацан дверью обознался? Дисциплины он не понимает. А принцип — на-аш. В школьный отдел отправлю, это верно по ранжиру будет, а, товарищ Северов?