Читать «Блокадные девочки» онлайн - страница 6

На следующий день вспоминаю разговор с Галиной Петровной и почти машинально говорю Ипполитову: «Надо бы вашу маму записать. И Елену Яковлевну Добротворскую тоже. И других блокадниц. Они ведь умрут, и все это с ними тоже умрет». (Я еще не знаю, как много записано и рассказано. Более того – я толком не знаю даже «Блокадную книгу», ее не было у нас в доме. Наивная дура – мне кажется, что к теме никто почти не прикасался до меня. А она вся истерта, до дыр истерта… Другое дело, что никто эти блокадные свидетельства не читает. Но это и понятно – люди, как и мои дети, склонны защищаться от ужаса.)

– Ну так ты и запиши, – говорит Гершензон.

– А правда, Карина, запишите, – подхватывает Ипполитов.

– Думаете, это кому-то интересно?

– Какая разница! Это тебе интересно.

– Аркадий, а ваша мама согласится говорить?

– Думаю, да, я у нее сегодня спрошу.

– Я тогда к ней прямо завтра приду?

Когда на следующее утро я звонила Галине Петровне в дверь, я плохо представляла, что из всего этого может получиться. В голове смутно рисовались мои диалоги с блокадницами, объединенные в интеллигентного вида книжку с тонкой обложкой. Мне казалось, что у нас с ними выйдет мудрый философский диалог «о самом главном», что-то вроде того, что вышло у Гершензона с Вадимом Моисеевичем Гаевским в их блестящих «Разговорах о русском балете». Потом я быстро поняла, что моим собеседницам не нужен диалог, не нужны мои дурацкие экзистенциальные размышления, вообще не нужен ничей чужой голос, особенно голос человека, не способного разделить и понять их опыт. Им вообще не нужен собеседник. Они уже много десятилетий продолжают внутри себя свой блокадный монолог. Они в этом монологе живут. И лучшее, что я могу сделать, – им не мешать.

Все интервью я записала очень быстро – летом и осенью 2010 года. Я часто задавала одни и те же вопросы – были темы, которые меня особенно волновали и на которые я непременно хотела их вывести. Я решила не убирать эти повторы и вообще редактировать слова моих героинь как можно меньше, смягчая только очевидные стилистические погрешности. Я с самого начала знала, что буду говорить только с блокадницами, а не с блокадниками. Тема была слишком личной и слишком резонировала с моим детским страхом и моей детской болью. Соответственно и название возникло почти сразу – «Блокадные девочки».