Читать «Проект Новороссия. История русской окраины» онлайн - страница 19

Сам Киев и киевская земля в литовско-польский период неоднократно подвергались тяжелым разрушениям. Особенно в 1482-г., что и описывает самыми яркими красками Грушевский с привлечением большого исторического материала. Причем, жесточайшим нашествиям причерноморских татар и турок подвергались не только центральные районы Украины– Поднепровье, но и восточные и западные. Например, Галичина и Подолье в 1524-г. и 1526-г. были настолько разрушены, что местами обезлюдели.

Тем не менее вопреки множеству фактов неоднократного, почти полного опустошения Южной Руси, которые сам же украинский историк и приводит, он упорно отождествляет полян и северян с украинцами. Хотя совершенно очевидно, что на территории будущей Украины, особенно в Поднепровье, неоднократно происходила смена населения. Причем, очевидны и направления, откуда приходили новые переселенцы в центр и на восток Украины. Это, прежде всего, Галиция и Волынь, Белоруссия, Польша, Молдова и Валахия. Немалой в среде южнорусского населения была тюркская примесь, особенно в среде казачества.

Наконец, важно обратить внимание на еще один негативный аспект концепции Украины-Руси– ее этнографичность, на который обращали внимание уже историки начала XX-в., например, профессор И. Линниченко. Действительно, стремясь показать, что южнорусский (украинский) народ имел свою, отдельную от других народов историю, Грушевский приводит большую массу бытового материала, часто совершенно незначительного. При этом даже важный этнографический материал просто констатируется и не делается его исторический или сравнительный анализ. Следовательно, Грушевский не применял сравнительно-исторический метод, без чего этнографический материал превращался в большую, неупорядоченную массу мелких фактов. В-то же время, после упадка государственной жизни в Киевской и Галицкой Руси, то есть, с середины XIV-в., Грушевский уже не исследовал в органической связи развитие государств, в которые вошли южнорусские земли, и населения этих земель. В-результате, концепция Украины-Руси еще более стала похожа на историческую этнографию, со всеми присущими ей недостатками.

Так, вне поля внимания украинского историка оказываются такие важнейшие вопросы, как сравнение эволюции Южной Руси (Украины) с европейскими и неевропейскими государствами, оценка уровня ее социального развития, огромное влияние государственных структур Литвы, Польши, России на эволюцию южнорусских земель и т. д. В-результате, концепция Украины-Руси предстает как явление вне государственного и международного времени и пространства. Она предстает как идеология для внутреннего пользования самих украинцев, как обоснование необходимости украинизации малороссов.

Закономерно, что концепция Украины-Руси не может быть признана научной не только историками России или Польши, но и европейскими исследователями других стран. Например, такие видные французские историки как Ле Гофф или Поньон, однозначно видели в Киевской Руси одно из направлений норманнской экспансии, другими направлениями которой были западная Франция, восточная Англия, северная Германия.