Читать «Прямо сейчас» онлайн - страница 23

Женщины ушли.

Данила умылся холодной водой в туалете и отправился куда позвали.

Он шел нехотя. Казалось, его, по-прежнему, что-то сильно беспокоило, он был настороже, и при этом отчаянно старался не подавать виду, что опасается чего-то, даже стал насвистывать, как бы демонстрируя беспечность и отсутствие проблем тем, кто может его вдруг увидеть. Однако он быстро заметил, что насвистывает, фальшивя, и к тому же, как-то слишком громко, и когда дал явного петуха, так что свист превратился в шипение, прервал эти маскировочные пассажи.

На станции искусственного осеменения бычья сперма добывалась круглогодично. Зимой, в стужу, процесс происходил в производственном корпусе, а летом, как сейчас, и вообще, когда было более или менее тепло, быков для этого приводили из стойла на прилегающий к корпусу двор. Чтобы попасть во двор, Даниле нужно было пройти из административного здания через производственный корпус. Данила шел по нему не спеша и с каждым шагом двигался все медленнее. В длинном коридоре с утра, видимо, помыли пол, и от желтого кафеля теперь веяло благостной прохладой. Может, Зина во двор еще не вышла, с надеждой подумал Данила. Он глянул на распахнутую дверь в конце коридора, в проеме которой виднелась часть двора, залитая палящим солнцем. Лучше бы подождать ее где-нибудь здесь, в тени, решил он. Если она выйдет во двор и не застанет там его, ну тогда, не дождавшись, все равно сюда придет и позовет еще раз. Господи, как же не хочется заниматься после бессонной ночи хоть чем-то! Тем более выводить быков из стойла и вести их на веревке, породистых, огромных, иногда норовистых, опасных, к забору у производственного корпуса, где обычно у них берут сперму.

Между тем это были не подлинные, не истинные мысли Данилы – он думал так, но думал так лишь понарошку, для виду, как будто любой посторонний сейчас мог прочесть его мысли, и ему нужно было скрыть то, что по-настоящему волновало его. Он не размышлял, а скорее заставлял себя размышлять о том, что ему вот вроде как неохота идти на жаркий двор и лень участвовать в отборе бычьего семени, но в действительности предстоящее дело вовсе не угнетало его. Даниле очень хотелось бы испытывать именно такие чувства, именно так думать, потому что он надеялся, вернее, изо всех сил старался убедить себя в том, что всё в его жизни остается прежним, что ничего не изменилось прошлой ночью. Он, словно актер, старательно играл самого себя – того себя, который мог бы быть сейчас на его месте в обыкновенное утро после, скажем, обыкновенной бессонницы в собственной постели. Или пусть не после бессонницы в своей постели, а, предположим, после того же ночного клуба, после кутежа с какими-то забавными шалостями и похождениями. Но никак не после того приключения, которое ему пришлось пережить минувшей ночью.

В общем, он был совершенно не против поработать сейчас с быками и даже, наоборот, был чертовски рад, что его вызвали именно по этому делу, а не по кое-какому другому. Однако сколь он ни старался отогнать от себя мрачные мысли, они вырисовывались в его сознании, нависая черной горой декораций на заднике сцены, где он, отчаянно, водевильно переигрывая, пытался исполнять роль беззаботного парня. При этом время от времени в его памяти всплывал один и тот же момент из прошлой ночи. Перед глазами его периодически на миг возникала и тут же пропадала ужасная картина: у порога обитой жестью двери, в растекающейся луже темной крови, раскроенная голова неизвестного мужчины, который распластался на пяти ступеньках бетонной лестницы, спускающейся от этой двери в зал банка семени. И еще – алые брызги на белой кафельной стене хранилища спермы, у самой дверной рамы, прямо над этой головой с зияющей на макушке раной, из которой шла и шла, стекая и густея на коротких темных волосах, багряная кровь.