Имени твоему — слава, Подвигу твоему — слава, В горести и надежде Жизнь твоя величава. Ладога и Кобона. Натиск и оборона, Гибель и радости клики Все это ты, великий. Все это ты, единый, — На пискаревских плитах И на челе родимой Горечью об убитых. Для поколений новых Славит тебя держава, Подвигу твоему — слава, Имени твоему — слава!
* * *
Отгремели давние сраженья, Только вечно им забвенья нет. Выдержит ли зренье напряженье Вглядываться в даль тревожных лет? В эту даль, где падали снаряды На дома свободно, словно град, Где автограф танковой бригады Выбит на бетоне автострад. Горизонты стыли в черном пепле, Шла зима лютей любой зимы. Если от пожаров не ослепли, От салютов не ослепнем мы. В даль войны заглянут не однажды, Поднимая судьбы на весах, Ибо ветер славы слышать каждый Должен в напряженных парусах!
Павел Шубин
Ленинград мой
Где б я ни был заброшен войною, Среди черных и дымных полей Все мне чудится сад под луною И на взморье гудки кораблей. Там под вечер тихо плещет Невская волна, Ленинград мой, милый брат мой, Родина моя! Все, что ты мне, прощаясь, шептала, Стало сердцу навеки родным, Только белая ночь трепетала Над Литейным мостом кружевным. Знаю, знаю — гремит канонада Там, где мы проходили с тобой; Под разрывы немецких снарядов Наша молодость вышла на бой. Не сломили нас смерть и блокада, И пройдет, словно песенка, вновь По вечерним садам Ленинграда Нерушимая наша любовь. Там под вечер тихо плещет Невская волна, Ленинград мой, милый брат мой, Родина моя!
1945
Полмига
Нет, Не до седин, Не до славы Я век свой хотел бы продлить — Мне б только До той вон канавы Полмига, Полшага прожить, Прижаться к земле И в лазури Июльского ясного дня Увидеть оскал амбразуры И острые вспышки огня. Мне б только Вот эту гранату, Злорадно поставив на взвод, Всадить ее, Врезать как надо В четырежды проклятый дзот, Чтоб стало в нем пусто и тихо, Чтоб пылью осел он в траву... Прожить бы мне эти полмига, А там я всю жизнь проживу!
