Читать «Северный Часовой и другие сюжеты» онлайн - страница 4
Борис Акунин
Но был и член Боевой организации эсеров Иван Каляев, который 2 февраля 1905 года не стал бросать бомбу в экипаж великого князя Сергея Александровича, потому что в карете сидели дети.
Наверное, суть в этом: понять, что дети самого лютого твоего врага – все равно дети и что они уж точно ни в чем не виноваты.
(Этот сумбурный текст я пишу под впечатлением от записки Джохара Царнаева, который назвал погибших на Бостонском марафоне «побочным уроном» войны мусульман с Америкой.)
«Побочный урон»: Мартин Ричард (2005–2013)
Liquidation totale-1
Проглядываю директорию, где хранятся идеи проектов, к которым я утратил интерес, и сюжеты для произведений, которые я уже никогда не напишу. Потому что надоело резвиться, хочется писать серьезное. Лета клонят.
Старье – на свалку
Там, в неосуществленных планах, много ерунды, но есть и довольно занятные штуковины. Буду от них постепенно избавляться – может, кому пригодится.
Например, был у меня прожект, отчасти навеянный акутагавской новеллой «В чаще». Собирался изложить один и тот же сюжет в двух противоположных жанрах: цинично-плутовском и романтически-сентиментальном.
У Акутагавы с Куросавой один и тот же персонаж предстает то героем, то злодеем
В жизни иногда случаются коллизии, которые допускают диаметрально различную трактовку. Главным образом это зависит от душевных качеств того, кто дает событиям оценку. Человек великодушный склонен и весьма сомнительные поступки других людей истолковывать в выгодном для них свете, а человек мелочный и скверный даже в самом красивом поступке обязательно предположит какой-нибудь низменный мотив.
У меня в файле есть подлинная история, идеально подходящая на роль такого перевертыша: хочешь – верь в хорошее и умиляйся, хочешь – разоблачай и плюйся.
За точность фактов не поручусь, поскольку в свое время вычитал про этот «марьяж-блан» в чьих-то мемуарах, но для романа, как вы понимаете, достоверность большого значения не имеет.
Во всяком случае, легкое гугление подтверждает, что все персонажи существовали на самом деле, стало быть, не полная выдумка.
Марципановый Моцарт
В Австрии есть знаменитая кондитерская фирма «Демель», основанная еще в восемнадцатом веке. Она поставляла торты, пирожные, конфеты и прочие сладости императорско-королевскому двору.
В тридцатые годы прошлого столетия венский магазин «Демель» прославился своими фантастически красивыми витринами. Каждая была настоящим произведением дизайнерского искусства.
Дело в том, что владельцы, чуть ли не впервые в истории торговли, догадались нанять для декорирования витрин талантливого дизайнера – молодого барона Фридриха фон Берзевици. Это был эстет, щеголь, один из самых модных людей тогдашней развеселой Вены. И, как полагалось декаденту, растленному аристократу, художнику томной эпохи, – гомосексуалист.
С середины тридцатых в стране установился реакционный режим, получивший название «австрофашизм». Положение евреев становилось всё более угрожающим, а Демели, как утверждает мемуарист, были евреями.
Вот какой красавчик
И вот, на самом пике антисемитской истерии барон предлагает наследнице фирмы Кларе Демель так называемый marriage blanc, «белый брак» – то есть совместную жизнь без интимной близости. У продвинутых интеллектуалов тогдашней Европы, по примеру Бернарда Шоу, подобные высокие отношения были в моде. А для благопристойной женитьбы гомосексуалиста на готовой к такому союзу даме существовал еще и особый термин: «лавандовый брак».
