Читать «Днепр могучий» онлайн - страница 184

У братской могилы Юров перечисляет имена героев…

У Андрея перехватило дух. Сколько их полегло! Он всегда любил доброе и светлое: радовать людей, восхищаться их делом, мужеством. А тут изо дня в день посылай людей на смерть, извещай родных, причиняй им самое горькое горе. И все из-за того, что на твою землю пришли палачи и убийцы. Это они принесли сюда страдание, кровь, смерть. Это с их законами, с их кровавым порядком не хочет и не может примириться твоя совесть.

Нет, пусть кровь, пусть огонь и смерть — пусть все, но враг будет уничтожен и сметен с родной земли. Месть, месть и месть! У этой могилы она клокочет в груди со страшной силой.

Речь Березина близилась к концу. Простые слова его заставляли сильнее биться сердце и тверже сжимать в руках оружие:

— Дорогой ценой заплатил враг за каждую каплю их крови. Честно и отважно исполнили они свой долг, и Родина не забудет бесстрашных героев. Вечная им память и слава.

Андрей первым бросил горсть земли в могилу… И вечным часовым встал над нею дуб-солнцелюб. Истерзанный и опаленный в огне сражения, он возвышался гордо и величественно. Гневом и силой веяло от дуба великана. Долго-долго стоять ему здесь, у этой могилы, стоять денно и нощно, встречать ласковые рассветы и шуметь листвой на ветру, грудью принимать удары непогоды и летними задумчивыми ночами навевать сны павшим героям.

ВОЗМЕЗДИЕ

1

Отгремел, отполыхал бой. Тихой и мирной выглядела окрест земля под белесоватой пеленой зимней ночи. Лишь вдали, за злополучной Лисянкой, изредка вспыхивали багровые отсветы немецких ракет. А здесь, на Бойковом поле, завершилась наконец Корсунская операция, и ожесточеннейший фронт стал тылом.

Зарывшись в солому, солдаты и офицеры шумно храпели в окопах. Яков Румянцев разбил себе палатку и не спеша составлял наградные листы. Оля дежурила у рации. Был час перерыва, и она настроила ее на Москву. Таня примостилась на соломе в углу палатки и, запрокинув под голову руки, лежала с открытыми глазами. Еще трое солдат спали, уткнувшись лицом в солому. Якова вдруг неодолимо потянуло ко сну. Эх, вздремнуть бы! Но ему не до сна. Жарову вынь да положь к утру наградные листы, и командир роты покорно склонился над бумагой. Таня беспокойно повернулась на бок.

— Тебе чего не спится? — участливо спросил Яков.

— Сама не знаю…

— Спи. Тебя не одеть еще?

— Нет-нет!

Он с минуту молча глядел на девушку. Устала бедняжка. Бои и бои. Сырость, холод. Кровь, смерть. Есть от чего устать. Вчера пришло письмо от Леона. Рана подживает, и дело пошло на поправку. Может, это он разбередил ей душу? У Якова вдруг тоже как-то защемило в груди. Вот девушка! Прямо заворожила, извела Якова, а он даже не смеет сказать ей о своих чувствах. Леон ранен. Ему тяжелее. Разве можно приставать к ней со своей любовью! Самое лучшее забыть все. Полюбить другую. Вот Олю, например. Он даже усмехнулся своему выбору. Разве ее оторвешь от Пашина? У всех своя боль. У Тани — Леон, у Якова — Таня, у Оли — Пашин. Где он теперь? В плену или убит? И что это за любовь-мучительница? Ни покоя от нее, ни радости. Вот если б полюбила его Таня. Какое б счастье было! После такой победы! Эх, Таня-Танюша, беда ты моя и боль!