Читать «Днепр могучий» онлайн - страница 104

— Нет, товарищ генерал, не успел. Ушел в ополченцы. Перед самыми экзаменами. Теперь буду сдавать после войны.

— Значит, через год примерно?

— Хорошо бы так, — улыбнулся Березин.

— А вы с какого факультета?

— С философского.

— Это здорово — философ с автоматом, — улыбнулся Хрущев. Потом, как-то сразу посерьезнев, добавил: — Помните у Маркса? Философы лишь различным способом объясняли мир, тогда как наша задача — изменить его. Сейчас мы изменяем мир с оружием в руках. Нас вынудили к этому. Как вы находите?

Возвращаясь в Киев, Хрущев всю дорогу размышлял о делах. Их было такое множество, что, не обладая ясным и цепким умом, не имея огромного опыта хозяйственной, политической и военной деятельности, в них можно было бы утонуть. Не было такого участка в жизни войск, который бы не требовал внимания члена Военного совета — представителя партии на фронте, проводника ее политики, ее идей.

Из-за низких облаков вдруг вынырнул одинокий «мессер» и с ходу начал пикировать на машину в лоб. Хрущев посмотрел на самолет так, как смотрят на докучливую муху, которая мешает сосредоточиться, думать. Другое дело — водитель: он знал, кого везет. Машину сильно тряхнуло. Это водитель, круто повернув баранку, свернул с грейдера и, перевалив через кювет, бездорожно погнал машину в сторону небольшой рощицы. Но «мессер» уже нырнул в облака и скрылся. Кажется, обошлось. Остановились на опушке. Хрущев взглянул на водителя. Он сидел бледный, на лбу — крупные капли пота.

— На, вытрись, — мягко и сочувственно улыбнувшись, Хрущев протянул солдату платок.

Опять выехали на грейдер, и мощная машина пошла пожирать километр за километром. И опять мысли и мысли. Сквозь ветровое стекло машины Хрущев видел запущенные поля, повырубленные сады, сожженные села. Сколько потребуется времени и сил, чтобы все это восстановить, вернуть к жизни! Но эта мысль не угнетала. Хрущев верил в людей, которым предстоит это сделать. Многих, очень многих он знал лично, видел их и в праздник и в будни, встречался на различных совещаниях при решении государственных задач, не раз запросто делил хлеб-соль.

Где, интересно, сейчас дед Иван Кириченко, знаменитый партизан восемнадцатого года? Все, бывало, на одышку жаловался. Небось забыл про все «болести», как снова ушел в партизаны. А Поливайко, на всю Корсунщину известный пасечник? Каждую пчелку, бывало, берег. Какие меда собирал! Этот уже стар, отвоевался. Или опять тряхнул стариной? А Максим Петренко, голова колхоза имени Ленина? Какой был рачительный хозяин, как умел беречь колхозную копейку! Поди-ка плачет теперь кровавыми слезами, глядя на порушенное артельное хозяйство. А красавица Мария Фесенко, гремевшая рекордами по всей республике? А Василь Павленко из Джурженцев — лучший колхозный бригадир? Семь дочерей вырастил, одна краше другой. Где они и что с ними? Воюют или томятся в германской неволе?

А сколько простых хлеборобов, скромных, партийных работников, мирных хозяйственников стало партизанскими вожаками! Вот Авксентий Хоменко из Бердичевского горкома партии, перебравшийся в Корсунь. Теперь он возглавляет крупный партизанский отряд, ставший грозой для фашистов. Или старый коммунист Кирилл Солодченко. Это он со своими хлопцами совершил дерзкий налет на запасный немецкий полк и разбил его. Говорят, отпустил бороду и его, пожалуй, не узнать. А Василий Щедров? До войны был простым лесным объездчиком, а теперь командир партизанского соединения.