Читать «Звездные часы и драма «Известий»» онлайн - страница 6

Алексееву докладывали об этих сходках, он их считал крамольными. С неприязнью относился к тем, кто там язвительно солировал, особенно к двоим — заместителю редактора отдела права и морали Анатолию Друзенко и первому заму ответственного секретаря Игорю Голембиовскому. Еще сильнее была к ним неприязнь в рабочей обстановке, поскольку оба иногда высказывали такие взгляды на содержание и облик газеты, которые не совпадали с мнением Петра Федоровича. Ему комфортнее было бы с другими подчиненными, но не доводить же дело до конфликтов, если люди с работой справляются. Сейчас не установить, кто подал главному редактору мысль о кадровом маневре — сначала для Друзенко: отправить его собственным корреспондентом в Польшу. Может, он сам туда попросился, о работе за рубежом в те годы мечтали многие журналисты. Как выходцу из Западной Украины, Толе был понятен язык, интересен менталитет поляков, и он с радостью укатил в Варшаву.

Зато точно известно, что Голембиовский никуда уезжать не собирался. Место собкора в Чехословакии ему предложил сам Алексеев. Но Игорь оказался несговорчивым. Тогда очень проявилась такая особенность его характера, как высокая самооценка. Она останется с ним навсегда. Именно высокая, порой сильно завышенная оценка своих качеств, возможностей не страшила его в трудностях, помогала в достижении успехов, но она же становилась и причиной различных неудач, а в конечном счете привела к непоправимым ошибкам, о которых речь впереди. Игорь сразу заявил, что если он и поедет, то ни в какую-то там социалистическую, а только в капстрану. Длительные, как, впрочем, и краткосрочные командировки в страны не советской модели всегда считались более престижными и привлекательными материально.

Это заявление, ставшее известным всей редакции, удивило многих, особенно сотрудников иностранных отделов, а кое-кого из них и возмутило. Куда, рассуждали там, он поедет, если в мире нет капиталистической страны, говорящей на русском языке или на его втором родном — грузинском? Другими не владеет. А что можно делать за границей без языка? Еще надо хорошо знать историю и сегодняшний день региона пребывания, ориентироваться во всех переплетениях тамошней внутренней и внешней политики, но это дается лишь долгой подготовкой. К тому же собкор должен постоянно находить новости, немедленно их оценивать и тут же передавать в Москву, а у Игоря подобного опыта не было — до секретариата он работал в отделах, не требующих каждодневной оперативной отдачи, — писем и промышленности. Наконец, в какую страну, если все сорок зарубежных корпунктов заняты, везде люди с женами, детьми?

Казалось бы, все складывалось против дерзкого предпочтения Голембиовского. Всё, кроме одного, — Петр Федорович был твердо намерен увести его с важной управленческой должности. В результате своего добиваются оба. В Мексике затянулся срок пребывания собкора Владимира Силантьева, его можно было менять — на Мексике и сошлись. Главный редактор обращается за согласием в ЦК КПСС и выкладывает все возможные аргументы в пользу нового кандидата в собкоры. Там с удовлетворением принимают к сведению, что после окончания Тбилисского университета он работал в комсомольской газете, откуда переведен в ЦК комсомола инструктором отдела пропаганды, что из своих сорока пяти лет почти два десятилетия — член КПСС, что перейдя в «Известия» в 1966 году, многократно избирался в партбюро редакции, был замом секретаря парторганизации. Словом, идеологически выдержан, делу партии предан, а без таких формулировок заграницы не видать. Проинформировав Игоря о полученном согласии ЦК, главный требует в тот же день освободить занимаемый им кабинет на третьем этаже (мимо которого Алексеев каждый день ходил обедать в буфет для редколлегии, а у Игоря почти всегда дверь была открыта).