Читать «Уезжающие и остающиеся (сборник)» онлайн - страница 80

– Чистенько у них, и дома, по крайней мере, всегда есть щи…

«Щи!» – спохватываюсь я. И сразу вспоминаю дымящиеся щи в нашем подъезде. «М-м-м», – мычит от счастья Николаша. Это мой отец. Капуста с луком оседают в бороде, он не замечает. Гимназический врач хлопает меня по щекам – не увернёшься. Слёзы выбивает из глаз. И я реву от души, беззвучно – точно краник открыла. Два краника в глазах. «Ой, мамочка!»

Мама гладит меня по щеке. За мамой сбегали. Гимназия совсем рядом с городской администрацией. Мы с мамой едем домой, она укладывает меня в кровать. Толик уже дома. Я слышу, как мама им командует. Вместе они что-то разогревают и жарят котлетки. Толик приносит тарелку в комнату – надо кормить меня. Он серьёзен – мама дала задание, надо его выполнить. Он не понимает, как это я не хочу котлетку. Мама убежала обратно в администрацию. Они там сдают панно. Толик говорит:

– Мама просила глядеть, чтоб ты не вставала.

Когда ещё можно спа-а-ать? Мне спится сладко, я сладко плачу во сне. Мне очень тепло. Я точно освобождаюсь от тяжёлой болезни… Потом, потом подумаю, что с этим со всем делать…

«С чем?» – спохватываюсь я и сажусь на кровати. И уже не понять, как я могла спать спокойно, если Николаша – мой отец. И Толику он тоже отец, и Мише. Что будет, когда они узнают? Что будет, когда узнает мама?

А может, ещё нет? Мне хочется срочно узнать наверняка. В кухне позвякивает посуда – Толик хозяйничает. Он умеет варить макароны. Мама придёт – а стол накрыт. Мне не лежится. С тумбочки я беру фотографию: мама, папа, Мишка, я и Толик-гусеничка. Надо найти Николашу и поглядеть: похож, не похож?

Одеваюсь, беру с вешалки куртку… Тихо-тихо-тихо проскальзываю в коридор, открываю дверь…

Наташа отшатывается от стены. В руках у неё чёрный маркер, на стене свежая надпись: «Наташа моя короле».

– Это ты сама? – изумляюсь я. И, видя Наташкин испуг, понимаю: – Ты всё – сама?

Все объяснения в любви, обезобразившие наш подъезд, написаны ею собственноручно.

Ей в это время никто не мешает. Я в гимназии, Толик один не выходит. Взрослые, кто работает, – те на работе. Тётя Анжела учится готовить по телевизору, сидит перед экраном. Дядя Гена, если он дома, лежит на диване, отдыхает. Они оба думают, что Наташа выходит гулять во двор.

Наташины глаза делаются больше, шире. Она не может ни слова сказать, ни с места сдвинуться от испуга.

– Наташа, зачем ты? Ну, скажи!

Наташа хочет на месте исчезнуть. Она сутулится ещё больше, хлюпает толстым носом и вытирает его рукой, в которой зажат чёрный маркер. На щеке остаётся след. Как раньше никто не догадывался, что она пишет сама?

Я обнимаю её, она плачет, как я сегодня в гимназии. Какой сегодня… день плача. Я обещаю Наташке, что никому ни слова не скажу. Тащу её к нам – как её отпустишь?

Вечером мама возвращается с работы и приносит ту самую фотографию: она, папа, Миша, я, Толик-гусеничка. Видать, я выронила в подъезде и от неожиданности не вспомнила про неё.

– Я нашла это у нашей двери, – говорит мама. – У нас только одна такая фотография, где мы все пятеро вместе.