Читать «Та еще семейка» онлайн

Алексей Макеев

Та еще семейка

Часть первая

Всеволод Васильевич Слепаков, немолодой, но вполне дееспособный человек, всерьез подумывал просидеть за служебным столом оставшуюся жизнь. Конечно, общие обстоятельства к этому не располагали. И все-таки он надеялся. Однако тут его вызвали в кадры.

Старшим кадровиком был давний знакомый Слепакова с забавной фамилией Валетный.

— Вот чего… Всеволод Васильич, — вкрадчиво произнес кадровик. — Надо бы тебе… э… отправиться на заслуженный отдых…

— Почему?! — огорчился и возмутился Слепаков. — Мне еще лет восемь до…

— Ну и что же, что до… — прервал его Валетный. — Такая сложилась ситуация. Нет, ты не совсем уйдешь. Мы тебя оставим внештатным инструктором. И не без материальной поддержки.

— Я к директору пойду…

— Он в курсе. Хотя директора теперь нет, а есть совет директоров. И вообще, чего ты на меня обижаешься? При чем тут я? — надулся кадровик. — Не шебуршись, Всеволод Васильич, уладим.

— Что значит «уладим»? А пенсия?

— А пенсию получишь сейчас, по выслуге лет. «Ра-адуйся, приятель! Забыл, что после светлых дней гроза бывает?..» — Валетный слыл любителем оперы и, заканчивая разговор, пропел скрипучим козлетоном что-то из «Пиковой дамы».

Так Слепаков превратился в пенсионера, а раз в месяц заезжал на прежнее место работы проводить некие инструкции, в которых он сам ничегошеньки не понимал. Денежки за это все-таки капали (мизерные, конечно), пенсия шелестела еле терпимая, и жена Слепакова, Зинаида Гавриловна, второй год игравшая на аккордеоне в Салоне аргентинских танцев, сказала:

— Наплюй, Сева, дыши, гуляй. Воздух у нас экспортного качества. Недаром на месте Троице-Лыковского церковного комплекса французы хотели казино отгрохать. Не выгорело у них, батюшки отбились.

Зинаида Гавриловна, несмотря на несколько ленивую сдобную полноту, на самом деле отличалась активным характером. А уж хозяйка была великолепная: все в их однокомнатной квартирке блестело и сверкало. Слепаков к жене относился снисходительно, а проще говоря, любил пенсионер по выслуге лет свою миловидную фигуристую жену.

Иногда по выходным Зинаида Гавриловна уезжала с ночевкой куда-то под Барыбино к двоюродной сестре. Всеволод Васильевич с нею никогда не ездил. Он в одиночестве гулял вдоль Москвы-реки, опасливо сторонился пробегавших по прогулочным маршрутам бультерьеров и кавказских овчарок, а на их хозяев бросал взгляды, полные откровенной злости.

«Раньше всякий алкаш с утра делом занимался. Бутылки собирал, контейнеры мусорные обыскивал, — раздраженно думал Слепаков. — А теперь, ишь ты! Рожа перекошена, руки дрожмя дрожат, в горле ни росинки, а он собачку выгуливает. Ничего не поделаешь: и у бомжей, и у собак права человека. Даже убийцам… права дали».

Тут Слепаков ощутил что-то крайне неприятное, словно внезапный укол в предсердие. Стало ему почему-то нехорошо, и показалось, будто из темного угла мелькнули глаза, закатившиеся под лоб и безжизненные… После выхода на преждевременную пенсию Всеволод Васильевич чувствовал опустошение и болезненную тоску. Навязанная праздность, вместо привычных добросовестно исполняемых обязанностей, будто погружала его в состояние душевной дремоты, в какое-то пустоцветное прозябание.