Читать «Невозможность путешествий» онлайн - страница 167
Дмитрий Владимирович Бавильский
Человек в поисках исчезающего, истончающегося смысла — это уже какая-то иная, исторически, что ли, более поздняя, мотивация; экзистенциальная, из-за чего и нынешняя дорога воспринимается не так бодро, как раньше: вот уж точно — идентичность так просто в руки не дается. Важное схватывается и проговаривается как бы между прочим.
Про Соловки: «…
Про русско-норвежскую границу: «
Неповторимость стиля Пришвина возникает из-за соединения буквальности, лишенной какой бы то ни было метафорики (что вижу — то пою), с глубинным (голубиным) символизмом этих самых простых и естественных явлений.
Тычинки-пестики, «кладовая солнца», лесная газета, что-де с нее возьмешь, какой спрос? Но, с другой стороны, что может быть сильнее, мощнее и притягательнее природных явлений, спеленутых архетипическими вересковыми прутьями…
Вначале в тексте «За волшебным колобком» Пришвин нарочито играет совмещением и наложением двух этих стилистических пластов (или планов) — простоты и сказочной заповедности, путая сказовые прихваты с модернистской пластичностью. Обыгрывая идею с волшебным проводником (и, таким образом, предвосхищая Мемозова из аксеновского «Круглые сутки нон-стоп»), он путает следы, углубляясь то ли в фантазийный, то ли в реальный мир; рассказывает о Соловецком монастыре в жанре повести-сказки, впрочем, по мере продвижения к Лапландии становясь все более и более серьезным.
«
Одиночество перерождает структуру описания, влияет на нее. Вот ведь что: отныне, не находясь в диалоге, не прислушиваясь к коммуникативным зеркалам, Пришвин углубляется в собственные психоаналитические подтексты, постоянно поминая детство, побег из дому, дикую природу вокруг.
Пришвинские очерки категорически лишены социального и, тем более, политического, из-за чего они автоматически начинают перемещаться в сторону символистов, декадентов и неприкрытого эстетства, нависающего над простыми людьми (поморами, норвегами), их просторами и домами, фьордами, островами и протоками.