Читать «Машка как символ веры» онлайн - страница 18

Мама понимала и тихо плакала по ночам в коридоре. Днем она часто рисовала Сашины портреты карандашом. И потом, когда Саши не стало, я угадывала на этих портретах без дат, сколько той оставалось до конца. Постепенно взгляд становился прозрачным, черты лица бестелесными, и эти маленькие портреты все больше походили на иконы.

Однажды наша врач спросила:

– Где ваши учебники?

Маша, по своей привычке, отодвинула меня и пообещала, что читать и писать она, конечно, будет. Еще будет учиться рисовать у Сашиной мамы. Но математикой заниматься – нет.

– Мафа, – сказала Татьяна Владимировна, – если не будешь учиться, рисовать тебе придется деньги, потому что настоящих ты не заработаешь.

И мы стали рисовать деньги, а потом их считать. В целом Машка идею продолжения образования одобрила. Но оно было сопряжено с кучей проблем и условностей. Во-первых, она очень хотела, чтобы к ней приходили учителя и ставили в дневник оценки. Учителей в больнице не было, и к нам никто не приходил. Во-вторых, она потребовала, чтобы мы завели классный журнал (общую тетрадь), расчертили графы для учеников и оценок, и каждый день я проводила занятия с виртуальным классом.

У нас были свои отличники. Когда я вызывала к доске виртуальную Свету Старорусову, Машка хмурила брови, делалась серьезной и старалась отвечать хорошо. Но если звучала фамилия Эдика Воробьева, то она даже говорить начинала по-другому, смешно растягивая слова и чуть-чуть шепелявя. Занятие это было довольно утомительным, тем более что нас перевели от Саши в другую палату, и подружки у Машки пока не было.

Зато у меня оказалась удивительная соседка. Утром, когда я уже мыла полы, она обычно потягивалась на раскладном кресле. Я не могу сказать, что сильно злилась на нее, ведь делала я это для Машки, но осадок бабской обиды оставался.

Я стала очень раздражительной, и то, что раньше значило не больше чем шум дождя в соседнем городе, теперь приобретало глобальное значение, всегда окрашенное черным цветом. Например, муж моей соседки, – мне и дела до него нет, но каждый день он подходил к окну, и начиналась одна и та же песня: «Когда Зайка вернется домой?»

Оказалось, что Зайка – это вовсе не их пятилетний сын Сашка, энергии которого хватило бы на пятерых здоровых детей. Сашка преданно любил своего врача, молодую Любовь Анатольевну, которая заражала всех вокруг своей неуемной энергией, весело смеялась, очень хорошо делала пункции и ставила капельницы.

– Любочка, милая, – причитал Сашка перед любыми манипуляциями, – спаси меня, свою радость.

Это она его так называла – «радость моя». Если по какой-то причине Любови Анатольевны на работе не было, Сашка изобретал любые способы не допустить осмотра другим врачом. Самый частый назывался «беспробудный сон». Внимательно прислушиваясь к любым шагам в коридоре, он был готов нырнуть под одеяло и притвориться спящим. Если этот номер не проходил, тогда использовался метод «я кушаю». Хитрый, как лиса, он упрашивал открыть ему банку с детским питанием и поставить на тумбочку, и если первый метод применялся уже несколько раз за день, тогда при приближении шагов он срочно хватался за банку. И тут уже даже его мать вмешивалась: